Только я об этом подумал, как Верочка сорвалась с места и через пять минут вернулась с гитарой. Наверно, попросила у кого-то.
— Только не очень громко… В лагере уже все спят, — попросила она.
— Только шепотом, — сладким голосом произнес Мигель, целуя держащую гриф гитары руку Верочки.
Ну всё! Пропала бедная Верочка! Сейчас Мигель ей замутит голову своим сладким голоском, своими песнями, плясками и монологами.
Мигель взял гитару.
— Саня, не пора ли тебе спать? — спросила мама. — Поздно уже. А мы будем петь тихо…
— Знаю я, как вы тихо поете, — проворчал я, вставая.
И правда, глаза мои слипались. «Ладно, пусть поют, — подумал я. — Им же тоже оторваться надо. Особенно моим. Устают ведь…»
Они пели не очень громко. Правда, мне мешал свет на веранде. Потому что я хотел увидеть гору. Хотя бы на мгновение. Чтобы сказать ей «спасибо» за то, что все мои оказались здесь, на этой веранде. Мама, папа и их друзья, которых я давно считал и своими друзьями.
Я хотел сказать, что верю ей, несмотря ни на что. Ей, и Тому, Кто поставил ее здесь. Кто разрешил ей поговорить со мной…
Я едва успел об этом подумать, как моментально заснул.
Весь следующий день мои родители и их друзья провели, разгуливая по поселку и валяясь на пляже. Я готов был завыть, но Верочка не отпустила меня с ними. У меня на руках появилась какая-то сыпь, вроде аллергии. Возможно, от какого-то из местных растений. Мама героически решила остаться со мной, но я стал прогонять ее к морю. Когда еще выберется!
Я провел полдня, рисуя букет полевых цветов, собранных Верочкой.
И который раз, сравнивая цветы со своим рисунком, думал о том, что от настоящих цветов до моего рисунка расстояние как до солнца. Или даже больше.
Вроде бы и получается, и краски не плывут, а не то!
Не то, и всё!
Кое-как завершив этюд, я свалился на кровать, не отмыв рук. Ох и красивые у меня руки!
На сыпи — пятна краски: синей, зеленой, желтой!
Нарисовать бы эти руки! Умения не хватит…
Пришлось сделать усилие и идти руки мыть. После чего я благополучно заснул, пока меня не разбудили на обед.
Вечером все снова собрались за столом. Шутили и смеялись, а Мигель вовсю ухаживал за Верочкой.
Благодаря стараниям докторши сыпь к вечеру почти прошла.
Правда, веранду изолятора посетил начальник лагеря и вежливо предупредил, что ночевать в изоляторе моим родителям и их друзьям больше не следует.
— Это может быть неправильно истолковано, — пояснил начальник. — Мы не имеем права сдавать лагерные помещения.
Все всё поняли. Поэтому во вторую ночь песен никто не пел, и все рано разошлись спать. Все, кроме, кажется, Мигеля.