— Да, — отозвалась мама. — Не стоит ребенка пугать…
Мигель — он в общем-то дядька добродушный. Только с закидонами. Как выпьет, начинает читать стихи и бренчать на гитаре. А потом жаловаться на жизнь и плакать. Или смеяться.
Подружки с ним приходят разные. Наверно, потому, что ни одна долго не выдерживает. Или стихов, или слез, или этих… как их?., инсци… ну, этих всяких штук, поставленных с ног на голову.
Теперешняя Мигелева Ариадна ему под стать. Тоже вся в ремешках, бусах, поясах и серьгах. Лохматая. Молчаливая. В трех или четырех кофтах, выглядывающих одна из-под другой. Пришла к нам только второй раз.
Мигель сразу же принял участие в вопросе о моей практике:
— Пускай ребенок отдохнет от родителей! Пусть едет! Я — за! В Крыму хорошо! Тепло!
— Угу, — кивнула его подружка. — Я, например, сама сбегала из дома три раза.
По-моему, эта фраза оказалась единственной, которую она произнесла за весь вечер.
Я не думаю, что такой аргумент положительно подействовал на маму. Она внимательно взглянула на подружку Мигеля и предложила:
— Может, я его лучше на дачу к бабушке отправлю?
Я любил бабушку, мамину маму. Она оставалась единственной моей бабушкой: все остальные (бабушка и два дедушки) уже покинули этот мир. Я бы с удовольствием съездил к бабушке в гости.
Но практика! В Крыму! Вместе с ребятами из «художки»! Неужели родители не поймут, что я уже вырос!
— Ма, это же всего три недели! А на даче у бабушки мне и так все остальное лето загорать! — возразил я.
— Крым теперь чужая страна… — вздохнула мама. — Не знаю, как там обстановка. Граница, таможня…
— Он что, золото и бриллианты повезет? — поинтересовался Мигель.
— Наша школа ездит туда испокон веков, — не погрешил против правды папа. — Может, пусть съездит? Чтоб от товарищей не отстать?
Папа, кажется, склонялся на мою сторону. Тут мама привела последний аргумент:
— А если что-то случится?
На такую фразу ответить невозможно. Поэтому все замолчали. Я готов был заплакать.
Тут за меня заступился Иваныч.
— Я бы отпустил, — повел он своими плечищами. — Пусть мужиком становится.
Как я был благодарен Иванычу за поддержку!
Надо бы пару слов сказать и про Иваныча.
Иваныч писал русскую природу, Русь-матушку, церкви, красавиц в сарафанах и мужиков в белых вышитых рубахах. Пытался даже писать иконы, но, как он выражался, никак не мог «свою натуру вставить в канон».
Внешность у Иваныча соответствующая. Большой, сильный, косая сажень в плечах. Похож на грузчика или штангиста, а не на художника. Одним словом, русский богатырь. Только без меча или без палицы. Без кольчуги и коня. И немножко «без царя в голове», как выражается Жанна. Как будто у нее самой в голове одни «цари»..