38
Василий Чирков пялился в светло-голубые глаза девушки, сидевшей напротив него в шикарном ресторане – винном погребе «Ла Гастрономи». Сногсшибательная, и фигурка под стать. И оченно влетает в копеечку. Зато получаешь то, за что платишь, и она поставщица услуг экстра-класса, зовущихся в этом ремесле «эскортом».
Ресторан французский, пятизвездочный, с белыми атласными скатертями, вычурными канделябрами и громадными, барочными живописными полотнами в столь же затейливых рамах. Если б не столы, этот зал вполне мог бы находиться в Лувре. Но философия Василия гласит, что если уж собираешься потратить на спутницу такую уйму бабла, не жмотись на обед. А уж бабла на траты у русского куры не клюют.
Подошел официант, чтобы принять у них заказ. Василий заказал «Гайа Барбареско» 1998 года по триста долларов за бокал – по бокалу для себя и для девушки, представившейся как Жасмин. Это имя ему понравилось, как и все остальное в этом изысканном существе, непревзойденно владеющей ртом, но не постыдившемся попросить его заодно попользоваться и другими двумя ее входными отверстиями.
– Это итальянский винтаж, – растолковал Василий девушке. – Если точнее, пьемонтский. Винодельни Анжело Гайа. Тебе понравится. Гарантированно, – улыбнувшись, добавил он.
– Мне нравится все, что ты даешь мне, Василий, – с лукавой улыбкой отозвалась девушка.
Они успели прикончить по полбокала, когда подали салат, и Жасмин сказала Василию, что лучшего вина она еще не пробовала. Единственная проблема с девушками по вызову, знал он, в том, что они склонны говорить то, что ты хочешь услышать. Так что даже если б она думала, что вино на вкус как ссаки – вероятно, именно так ей на самом деле и показалось, если вдуматься, – она все равно поведала бы ему то же самое, поднаторев в развлечении людей, знающих в чем-то толк. Но в данном случае Чирков был склонен поверить, что она не кривила душой. Уж просто настолько превосходно «Гайя Барбареско».
Телефон Василия завибрировал, когда он только принялся пережевывать свой салат с ягненком, вялым шпинатом, теплой заправкой из яблочного уксуса и горчицы, сыром фета и кедровыми орешками. Василий нахмурился. В отношении ответов на звонки во время обеда он придерживался старомодных воззрений. Ему хотелось посмаковать вкус и текстуру блюда, его подачу и созданную Богом безупречную скульптуру, сидящую напротив. И все же опустил глаза, чтобы посмотреть, кто звонит.
И насупился пуще прежнего. Звонил Джон Деламатер, его главный благодетель и единственный человек, которому Василий позволил бы нарушить атмосферу, столь тщательно им сотворенную. От Деламатера не было ни слуху, ни духу с той самой поры, когда тот объявил о перемене планов и отозвал Василия с охоты за Ником Холлом.