Следом за тем Массиг отвел их на общую кухню. Там стоял плотный жар от большущей железной печи, куда постоянно подкладывали дрова. Овощей, судя по всему, здесь было в изобилии. Стояла и большая металлическая чаша со странного вида мясом. Найл не терял времени: ухватив жесткую краюху черного хлеба, он пристроился возле чашки зеленого отчего-то супа, зачерпнув его прямо из стоящего на печи котла. Вкус у пищи оказался куда приятнее, чем вид; да это, по сути, был целый букет вкусовых ощущений! Найл не удержался, сходил еще и за добавкой. Лежаки стояли в углу комнаты, и они ели, усевшись и прислонясь спиной к стене. Верзила, отдыхавший на соседнем лежаке, дружелюбно поглядел на Найла и посулил:
– Тощий ты какой. Мы тебя скоро откормим.
Эту коронную фразу Найлу приходилось выслушивать без малого весь день. Кстати, она была не просто шуткой, чтобы завязать разговор; люди говорили совершенно искренне. Еда у гужевых почиталась явно за предмет культа.
Пока ели, Найл втихомолку прислушивался к журчащему вокруг неторопливому разговору. Ему хотелось как следует вникнуть в мысли людей, обитающих в паучьем городе. Но вскоре это наскучило. Небогатые мысли у всех были заняты, по сути, одним и тем же – какими-то играми. Многие здесь увлекались выкладыванием резных деревянных палочек, другие без конца мусолили одну и ту же тему: предстоящее состязание между колесничими и сборщиками урожая – дня через два, – к которому приурочен еще и праздник с танцами. Порой у Найла возникало чувство, что он подключился к коллективному разуму муравьев. Вместе с тем, несмотря на явный недостаток смекалки, эти люди были очевидно добродушны и приветливы и, привыкнув к присутствию Найла и его близких, перестали относиться к ним как к чужакам; те будто бы влились в одно большое семейство. Привыкший всю жизнь рассчитывать лишь на себя да на близких, чувство коллективной общности Найл воспринял как нечто весьма приятное, вселяющее уют спокойной уверенности.
За едой Массиг поведал, как пал город Каззака. История вышла короткая. Через два дня после того, как Найл с отцом отправились к себе, не вернулись вечером муравьиные пастухи. Не возвратился и поисковый отряд, который возглавил Хамна. А поутру, проснувшись, Массиг обнаружил, что не в силах пошевелиться… Остальное происходило по уже известному Найлу сценарию. Пауки попали внутрь дворца, пустив впереди перепуганного насмерть пастуха. Шансов спастись не было. Умерщвлены были многие. Не потому, считал Массиг, что пытались как-то противодействовать; просто твари проголодались. Не пощадили и детей. Кое-кто не был уведен сразу, их оставили до поры в подземном городище под присмотром надзирателей.