– А вы-то сами верите в дьявола? Я хочу сказать: в его физическую и духовную реальность?
Он рассмеялся:
– Чтобы тебе ответить, мне понадобится целый день. А может быть, еще и ночь. Ты читал «Плату за страх»?
– Давно.
– Помнишь, с чего она начинается?
– Нет.
– Жорж Арно писал: «Не следует искать в этой книге географической точности, которая всегда обманчива. Гватемалы, например, не существует. Я это знаю, потому что я там жил»[31]. То же самое я мог бы я мог бы тебе сказать о дьяволе: «Лукавого не существует. Я это знаю: вот уже сорок лет, как я с ним сражаюсь».
– Все это лишь игра слов.
Замошский встал, вдохнул и грустно заметил:
– Свидетельства существования дьявола встречаются повсюду, Матье. В сатанинских сектах, где мужчины и женщины предаются самому худшему разврату. В сумасшедших домах, где шизофреники убеждены, что в них сидит демон. Но главное, в каждом из нас, в каждом закоулке души, когда желание, воля, подсознание выбирают пропасть. Можно ли из этого вывести, что наш мозг питает реальная магнетическая сила, что-то вроде спрятанной в нас черной дыры?
– Значит, вы верите в нечто зловещее, существовавшее до создания мира? В предвечную силу, которая стала источником зла во вселенной?
Замошский мимолетно улыбнулся каким-то своим мыслям. Он сделал несколько шагов и вернулся ко мне.
– Я верю в то, что у нас еще много работы. Пошли. – Он посмотрел на часы. – Твое свидание приближается.
– Какое свидание?
– В пять часов Манон будет ждать тебя вот здесь, в саду. Вон на той скамье.
В Польше смеркалось раньше. Или же собиралась гроза. А может быть, что-то случилось с моим восприятием света. Когда я в назначенный час вышел во внутренний двор, мне показалось, что деревья, кусты, витражи уже тонули во мраке. Только ртутные отблески заходящего солнца еще играли в верхушках кипарисов, ветвях самшита, цветных стеклах окон.
Я шел по двору. Внезапно я различил белое пятно у основания колонны, подпирающей фигуру святого. Я разглядел светлую волну волос на фоне серой спинки скамьи. Мне сразу же вспомнилась опера Массне «Манон», которую я часто слушал в студенческие годы. Там есть реплика, когда героиня впервые встречает кавалера Де Грие: «На каменной скамье я жду! Придите!..»
Еще три шага, и волнение овладело всем моим существом.
Она была здесь, Манон Симонис.
Призрак, который преследовал меня в течение многих дней. Она сидела, откинувшись на спинку и склонив голову над книгой. Мне не удавалось представить ее нынешнюю, и я хранил в памяти образ белобровой девчушки, не имевший ничего общего с силуэтом, который вырисовывался теперь передо мной.