– Еще бы! – от души воскликнул Том. – По-моему, Италия – самая прекрасная страна в Европе. Но если хотите, я свяжусь с вами в Риме, чтобы вы знали, где я. Я не меньше вас заинтересован в том, чтобы мой друг нашелся.
Он произнес это так, будто по наивности уже и позабыл о том, что Дикки может быть убийцей.
Tenente протянул ему визитную карточку со своей фамилией и адресом участка в Риме. Том с поклоном ее взял.
– Grazie tante, синьор Рипли. Buona sera!
– Buona sera! – ответил Том.
Молодой полицейский козырнул ему. Том кивнул и закрыл дверь.
Он готов был птицей вылететь прямо в окно, широко расставив руки, как крылья! Идиоты! Ходят вокруг да около и ни о чем не догадываются! Не догадываются о том, что Дикки избегает вопросов о поддельных подписях, потому что, во-первых, он вовсе и не Дикки Гринлиф! Единственное, до чего они дошли, – это то, что, возможно, Дикки Гринлиф убил Фредди Майлза. Но Дикки Гринлиф мертв, совсем мертв, мертвее не бывает, а он, Том Рипли, в безопасности! Он снял телефонную трубку.
– Соедините меня, пожалуйста, с Гранд-отелем, – произнес он по-итальянски. – Il ristorante, per piacere.[79] Я бы хотел заказать столик на одного на девять тридцать. Благодарю вас. Фамилия Рипли. Р-и-п-л-и.
Вечером он будет ужинать. И любоваться при свете луны Большим каналом. И следить за тем, как лениво движутся гондолы и силуэты гондольеров с веслами на фоне залитой лунным светом воды, – этим зрелищем всегда наслаждаются молодожены. Он вдруг почувствовал, что страшно голоден. Он закажет какое-нибудь роскошное и дорогое блюдо – все зависит от того, что может предложить Гранд-отель: съест для начала грудку фазана или курицы или, может, canneloni[80] под соусом, а размышляя о будущем и строя всевозможные планы, куда бы можно отправиться дальше, будет потягивать добрую valpolicella.[81]
Пока Том переодевался, ему в голову пришла блестящая мысль: у него должен быть с собой конверт, на котором было бы написано, что его нельзя вскрывать в течение ближайших нескольких месяцев. В конверте будет завещание Дикки, из которого следует, что он оставляет Тому все деньги и будущие переводы. Неплохая идея.
«Венеция. 28 февр. 19…
Дорогой мистер Гринлиф!
Ввиду сложившихся обстоятельств, думаю, Вы не сочтете неуместным, если я поделюсь с Вами имеющимися в моем распоряжении сведениями относительно Ричарда; кажется, я был одним из последних, кто видел его.
Я встречался с ним в Риме примерно 2 февраля в гостинице „Ингильтерра“. Как Вам известно, это было через два-три дня после смерти Фредди Майлза. Дикки был расстроен и подавлен. Он сказал, что уедет в Палермо, как только полиция закончит допрашивать его по делу о смерти Фредди. Мне показалось, что он очень хотел уехать, что и понятно, но смею Вам сообщить, что за этим его очевидным нервозным состоянием скрывалась депрессия, – она-то меня и беспокоит. У меня было такое чувство, будто он намеревается прибегнуть к насилию – возможно, даже по отношению к самому себе. Мне также стало известно, что он не хочет больше видеть свою приятельницу Марджори Шервуд. Он говорил, что попытается избежать встречи с ней, если она появится в Монджибелло, и причиной всему – дело Майлза. Я пытался уговорить его встретиться с ней, но не уверен, что мне это удалось. Как Вам, наверное, известно, Мардж благотворно действует на людей.