— Да, — Алессандро немного отходит, чтобы впустить Пьетро и трёх русских девиц. — Так, это гостиная, там туалет, ванная, здесь кухня, — он обходит всё и показывает дальше. — Это спальня для гостей с ванной. Ну, если кому-то понадобится…
Алессандро и Пьетро смотрят друг на друга и улыбаются.
— Да, — кивает Андреа, — если кому-то понадобится.
— Ладно, ещё одна важная вещь: вы должны всё делать максимально бесшумно, потому что сейчас… — Алессандро смотрит на часы, — почти два часа ночи, и я иду спать… туда, — он кивает на большую комнату вглубь коридора, который выходит из гостиной.
— Эй, я совсем не помню, чтобы спальня была там! — довольный, говорит Пьетро.
— Потому что она и не была там. Но Элена захотела всё переделать.
— Но как? Именно сейчас, когда… — но Пьетро вспоминает, что здесь ещё и Андреа.
— Именно сейчас, когда? — спрашивает тот.
— Я хотел спросить, почему именно сейчас… Обычно же ремонты и перестановки делают летом, не весной!
— Правда, ты прав…
— Правда, Алессандро, в том, что ты имеешь полное право быть подавленным.
— Но я вовсе не подавлен.
— Подавлен, ты в стрессе. Хочешь вишенку?
— Нет, спасибо, я пошёл спать.
— Русскую красотку?
— Тоже нет.
— Видишь, как стресс раздавил тебя?
— Ну ладно, ладно, доброй ночи. Не шумите и закрывайте двери осторожно, когда будете уходить, потому что соседи жалуются, когда я закрываю со стуком.
Пьетро потягивается.
— Какой абсурд. Ты сам можешь подать на них жалобу.
Алессандро закрывается на ключ в своей комнате, быстро раздевается, чистит зубы и ложится в кровать. Включает телевизор и листает каналы, ищет, что бы посмотреть. Но ничто не привлекает его внимания. Он встаёт. Открывает шкаф, который раньше принадлежал Элене. Пусто. Открывает один из ящиков. Только несколько парфюмерных мешочков, которые сделала она сама. Он берёт один. Жимолость. Другой. Магнолия. Ещё. Цикламен. Ни один не пахнет ею. Он складывает всё обратно, выключает телевизор, свет, медленно закрывает глаза. В темноте, перед тем как уснуть, он видит запутанные изображения, воспоминания. В тот раз, когда они ходили в кино, после того, как они попросили билеты в кассе, он понял, что оставил бумажник в машине. Видя, как он копается в карманах, Элена протянула деньги в окошко кассиру, красивой блондинке, которая тактично ничего не замечала, чтобы не поставить его в ещё более неудобное положение: «Простите его, он это делает для равенства полов, но ему неудобно, и поэтому, чтобы заставить меня заплатить, он сначала должен устроить спектакль». Ему в тот момент хотелось провалиться сквозь землю. Или когда у него захватило дух, когда она вошла в комнату, в эту самую комнату, одетая в одни только прозрачные трусики… А потом на диване… пум, пум, пум… С вожделением. Со страстью. С яростью. С желанием. Тум, тум, тум. Но не так громко. Тум, тум, тум… Алессандро просыпается и едва не подпрыгивает.