— Если бы я знал, они бы не погибли, — выдавил я.
Никогда до этого не задумывался о последствиях своих действий. Нет, был устав, был сотник — он решал и отвечал тоже он. Вырезать врага — вырежем. А там — спрос с сотника, мы — просто солдаты, выполняем приказ.
— Не всегда можно предугадать все последствия, — снова вздохнул отец Генрих. — Но, сын мой, мы все, и я, и ты, и эти беженцы, сами в ответе за свой выбор. Да, ты мог обезопасить путь к форту. Но если бы не восставшие разбойники, так нежить Седых Мхов — их бы настигли, так или иначе.
— И это все? — удивился я.
Священник развел руками.
— На все воля Его, сын мой. Все, что мы можем — сегодня прикладывать чуть больше усилий, чем приложили вчера. Бороться с врагом, как можем — вот наш удел.
— Но…
— Господь дал нам всем свободу воли, сын мой. Только сами люди решают, как поступить. Эти беженцы решили идти на север, и это стало ошибкой. Что бы ты сделал, если бы их настигли не этой ночью, а следующей? В том, что их погубили убитые тобой разбойники — есть твоя вина. Но она лишь косвенная.
Я кивнул.
— Ты сделал все, что смог, сын мой, — продолжил он. — Греха за их смерти я на тебе не вижу. Понимаю, тебя гнетет вина, но с этим можешь помочь лишь ты сам, — он указал рукой на алтарь. — Проведи остаток дня в молитве, сын мой, чтобы осознать, как справиться с этой бедой.
Я молчал, прекрасно понимая, что у него тоже не может быть выбора. Я единственный бессмертный, на кого он может положиться, значит, часть ответственности будет переходить на самого отца Генриха.
Это неизбежное зло, он сам решил, в обход эдикта, привлечь меня к работе. И даже то, что я не могу спасти всех, каким бессмертным бы ни был — тоже неизбежность.
Погрузившись в мысли, я не заметил, как священник покинул молельню. Стоило осознать, что он вышел, крест снова задергался, и я уже привычно ухватил его ладонью. По телу заструилось тепло, в глаза брызнул золотой свет.
* * *
Крышка капсулы откинулась, а я все еще лежал, не в силах выбраться самостоятельно. Слишком тяжело переносятся столь долгие погружения. Несмотря на хваленую систему поддержи, без посторонней помощи выходить в реальность — крайне сложно и опасно.
Дождавшись, пока кукла подойдет ближе, приказал помочь выбраться. Упругие руки подхватили ослабшее тело. С трудом перевалив ноги из капсулы на пол, я огляделся.
Слова священника были важны — в них крылось нечто большее, чем я понял. Что-то зацепило, скребло внутри, заставляя сердце болезненно сжиматься. Или это последствие долгого погружения?
— Анализ, — не отпуская помощницу, велел я хриплым голосом.