С другой стороны, кто их знает, этих эльфов… любовь и разум у представителей любого народа совмещаются с трудом. В конце концов, мой выбор Лода в качестве объекта любви тоже никак не являлся разумным. Но, к несчастью, мы не выбираем, кого любить.
Даже не знаю, чего в итоге в этом светлом чувстве больше: прекрасного или пакостного. Ведь именно из-за своей абсолютной иррациональности – по-моему, за всю историю оно сломало не меньше жизней, чем создало.
– Я боюсь за Фина, – вдруг выпалил Фрайндин. – Он постоянно говорит: «Когда ты займешь моё место». Он видит своё будущее лишь до победы в войне, а потом… не видит ничего. Ни смысла жизни, ни самой жизни. А я не хочу терять его, Эсфор! И не создан я для этого, не создан для короны, для власти! – Он отчаянно сжал кулаки, вновь остро напомнив мальчишку. – Я так хочу, чтобы не было этого напрасного кровопролития и напрасных смертей! Чтобы в Риджии наконец воцарился мир. Чтобы моя семья снова воссоединилась, – прежде чем эльф отвернулся к племянникам, я заметила в его глазах подозрительный блеск, но голос Фрайна остался твёрдым. – Вы не представляете, как я рад, что вы в порядке. Я бы никогда не простил себе, если б вы действительно погибли из-за моей глупости.
– Не из-за твоей, дядя, – вздохнул Дэнимон. – Не ты же позволил дроу себя схватить. А как только Криста оказалась у них… я попался бы им в любом случае.
– Ты бы не попался, если б я не пошёл у тебя на поводу. И тогда за Кристой ты отправился бы не один, а в сопровождении того самого отряда гвардейцев, который потом выслали искать тебя.
– И все эти гвардейцы ничем бы мне не помогли, кроме того, что Криста сейчас была бы мертва, а я, возможно… только возможно… остался бы на свободе, проклиная всё на свете.
– По-прежнему убеждённый в том, что дроу – бессердечные кровожадные твари, а наш отец – прекрасный семьянин, – добавил Фаник. – А лично я считаю, что мой чудесный отдых в подвале – достойная цена за то, чтобы развеять эти прекрасные заблуждения. Особенно учитывая, что я, хвала Лодбергу, благополучно не помню все те чудеса, которые там со мной творили.
Кажется, принцы поверили всем словам, которые только что услышали. Что ж, такому сложно было не поверить. Если Фрайн действительно такой, каким кажется, – я понимала, почему Эсфориэль говорил, что его младший брат остался светлым маленьким мальчиком, лучшим из них троих; и даже если Фрайн мог притвориться сейчас, он не мог притворяться все триста с лишним лет, которые его знал Эсфор.
Впрочем, последняя проверка позволит сказать всё наверняка.