Как и для всех молодых людей моего поколения, фамилия братьев Старостиных значила очень много. Это была легендарная династия футболистов, возвращавшая к славным годам спартаковских триумфов. Тогда по молодости лет я и подумать не мог, чтобы с ним познакомиться.
Гораздо позже, в один из вечеров, когда мы с Беллой сидели в ресторане Центрального дома литераторов, к нам подошел Андрей Петрович и стал восхищаться Беллой. Мы пригласили его за столик. В те годы дамы шутили, что в Советском Союзе не существовало настоящих джентльменов. В моем представлении именно Андрей Старостин соответствовал такому образу. Белла говорила о нем, употребляя английское выражение: “Noble and handsome”.
Суровое неулыбчивое лицо, прекрасная образованность и начитанность и, главное, настоящая легенда за плечами – его спортивные триумфы, тяжелые годы лагерей – создавали мужественный и благородный образ (по возвращении он сохранил хорошую физическую форму). Мы с Беллой стали с ним дружить. Он часто бывал в мастерской, мы вместе ходили в ресторан ЦДЛ. В это время там появлялись знаменитые футболисты, тоже игравшие в “Спартаке”, но гораздо позднее: Игорь Нетто и Сергей Сальников, которые зачастую примыкали к нашей компании.
Но вернемся в 1960-е. Поскольку мы с Левой тоже были неприкаянными людьми, то нам надо было где-то регулярно обедать и, конечно, продолжать наши бесконечные разговоры и споры. Лева спорил всегда и на любую тему. Он просто не мог не спорить. Честно говоря, эти наши с Левой “диспуты”, всегда протекавшие среди посторонних, хотя, как правило, связанных с искусством людей, зачастую становились для нас изнурительными, но выпутаться из них бывало непросто.
Обычно вечером нам сопутствовали прекрасные дамы, правда, не слишком обращавшие внимание на наши дебаты. Одним из любимых предметов спора был вопрос о выборе между творчеством Феллини и Антониони. С одной стороны, страстный неистовый подход к драматургии фильма, а с другой – медлительное иррациональное тягучее состояние, вовлекающее зрителя в свое течение жизни. В те годы в нашей стране многие увлекались итальянским кино.
Еще одной точкой притяжения художников в Москве был букинистический книжный магазин на улице Горького, где в 1960-е годы начали продавать книги по искусству, изданные на Западе. Как правило, это были издания “SKIRA” и “HAZAN”.
До этого в стране был настоящий духовный голод на книги по искусству. Я помню, что еще в сталинское время мы ездили с другом юности художником Денисом Четыркиным к одному коллекционеру, чтобы дома у него смотреть вырезки из журналов с картинами современных художников, бережно наклеенными в альбом.