— Знаешь, сынок, не люблю я этих бизнеснюг сраных, — горячо втолковывал отец. — Щенки, сопляки на иномарках катаются, а я на старости лет велосипед себе позволить не могу. Иногда в газете читаю: такого-то «нового русского» в джипе взорвали, такого-то бандиты в подъезде пристрелили… И правильно сделали!
— Папа, а тебе что — бандиты нравятся? — искренне удивился Дембель.
— Да уж во всяком случае получше, чем все эти коммерсанты! — запальчиво произнес Сергей Иванович. — По крайней мере простых людей, вроде нас, не трогают. Что с нас взять? А то, что у богатых излишки забирают, — правильно делают.
— Но послушай, — тяжело вздохнул Илья, понимая, что отца все равно не переубедить, — если бандиты у бизнеснюг деньги и забирают… Что — на детские дома эти деньги идут? На богадельни? Или тебе с них пенсию вовремя заплатят? Или соседу Сергею Михайловичу принесут, который на корейской войне два раза в самолете горел, а теперь ста рублей не имеет, чтобы в Москву съездить? Вот если бы…
Дембель не успел договорить — в дверь вновь позвонили.
— Ну, это точно мать, — на выдохе произнес отец. — Прячь стаканы…
Сергей Иванович не ошибся: на этот раз домой вернулась мама Ильи. Молча затащила картонные коробки с товаром, поставила в уголок тележку, на которой обычно и возила товар на рынок… Мать выглядела совершенно убитой, старалась не поднимать головы, и Дембель, помогавший ей в прихожей, заметил, что глаза ее заплаканы.
— Что-то случилось, ма? — спросил он, перетащив коробки на балкон.
— Да нет же…
— А чего лицо красное?
— От мороза, — выдохнула мать и, утерев глаза платком, тихонько всхлипнула.
— Как успехи сегодня? Много наторговала? — продолжал допытываться сын, понимая, что у мамы действительно какие-то серьезные проблемы, о которых она не хочет распространяться.
— Да какое там наторговала! Двести рублей ни за что ни про что содрали! — не выдержала она и, тяжело опустившись на табуретку, расплакалась.
— Кто содрал? Тебя что — ограбили? — забеспокоился сын.
Мама лишь обреченно махнула рукой — мол, хоть и ограбили, что теперь сделать можно!
— Так скажи кто, я сейчас быстро…
Илье стоило немалого труда разговорить мать. Рассказ ее вышел путаным и чересчур эмоциональным. Мол, и так торговли никакой, ни у кого в этом городке денег нет, а тут бандиты, которые «рынок держат», подняли «местовые» аж вдвое. Кризис у них, а доллар, мол, вверх пополз. Вот придется теперь этим уродам аж двести рублей в неделю платить.
Впрочем, больше всего обидело мать даже не это.
— Представляешь, сынок, я этому бандюку в мамы гожусь, а он мне такие слова говорит! — утирая носовым платком воспаленные глаза, сокрушалась она.