За окном потемнело и насупилось. Дождь еле сдерживался, чтобы не ливануть. Слева два старых зеленовласых холма на стыке образовали перевернутую параболу, вершина которой разрезалась надвое хмурой рекой Юрюзань. Справа нас встречали леса и камни, камни и леса, чередующие друг друга, как белые и черные клавиши рояля. Серега и Стас вспомнили еще несколько историй молодости и однозначно заключили, что сейчас стало спокойнее.
— Организм настоящего челябинца по-прежнему не воспринимает воздух, которого не видно. А в целом суровости в нас не осталось. Вот в Златоусте соседнем — и то больше.
— Серег, там всегда было жестче. Наш Челябинск в подметки не годился Златоусту.
Организм настоящего челябинца по-прежнему не воспринимает воздух, которого не видно.
— Парни, а почему он суровый? — хотел разобраться со стереотипами я.
— Там завод на заводе стоит, а еще вокруг много зон было. Зэкам, которые отсидели, давали дома и участки на окраине города, а некоторым и в центре. Раньше после восьми вечера было не принято выходить на улицы. А если вышел и тебя отмутузили — сам виноват.
— А как там морозовская мафия головорезила, помнишь? Они Михальченко прямо на глазах у соседей пристрелили, а все из-за водки.
— Да, все пацаны после армии хотели к ним попасть. Потому что знали — если не с ними, то против них.
— Главное, город-то какой сам! Леса, озера да горы.
— И такие люди там встречались черствые.
После подобных слов Сереги и Стаса стало ясно, что пора менять маршрут. Я спросил:
— То есть там очень красиво?
— Да.
— И может быть опасно?
— Да.
— Мы будем проезжать этот Златоуст?
— В пятнадцати километрах по трассе.
— Отлично, мне туда! — декларировал я.
— Ты че, дурачок? Давай с нами в Челябинск дуй, там в отеле переночуешь, а потом на день смотаешься в Златоуст, если так природу посмотреть хочешь.
— Не, пацаны. Мне точно туда надо.
— Блять, путешественник, мы скоро столб проезжать будем, на нем написано: «Сюда — Европа, туда — Азия». Вот это примечательность! Фотку сделаешь — все бабы потекут. А на Златоуст забей, нечего тебе там ночью шныряться.
— Столб выглядит заманчиво. А можно и в Златоуст успеть, и со столбом сфотографироваться?
— Не, выбирай одно.
— Тогда столбы подождут!
— Ой, фиг с ним, — хлопнул по плечу товарища Серега. — Он долбанутый, не видишь, что ли. Пусть смотается, ему там хоть мозги на место поставят.
Остальное время мы молчали. Парни проехали первый поворот на Златоуст, все еще надеясь, что мы все вместе попадем в Челябинск. Но я настоял на своем, и, миновав Балашихинское водохранилище, мы высадились у стелы, на вершине которой красовался крылатый конь, а внизу в темноте проглядывалась синяя надпись «Златоуст». Мы обменялись контактами, пожали руки, и Серега со Стасом исчезли в тлеющем горизонте.