Военная разведка не оставила своего товарища в беде. Во Владивостоке знали о том, что китайские следователи и их японские кураторы не поверили в легенду, которую им рассказывал арестованный. Было известно и о стойком поведении разведчика на допросах, которые сопровождались жестокими азиатскими пытками. Подход к Харбинской тюрьме, несмотря на ее усиленную охрану, был постепенно найден. Нашелся и охранник, который за определенное денежное вознаграждение согласился передать арестованному русскому металлическую пуговицу. В пуговице была «цидулька» — короткая записка, в которой сообщалось, что должен Бурлаков рассказать на приближающемся суде.
Не дожидаясь суда, Бурлаков решил продолжить игру со следователями. На очередном допросе он сообщил, что является членом подпольной белогвардейской организации, которая действует на территории СССР в районе Забайкалья. Взрывчатка, которую он вез, была предназначена для этой организации. В начале октября члены организации планировали провести диверсионный акт на железной дороге в районе Читы. Взрывчатку пришлось вести через Северный Китай, так как иначе перебросить ее поближе к Чите было невозможно.
На продолжавшихся допросах Бурлаков вел себя тихо, он знал, что китайцы любят смирных, которых они называли син-хо. Не противореча в мелочах, он не отступал от основных фактов новой легенды, правдоподобной и убедительной.
Сотрудники разведотдела штаба Сибирского военного округа в это время распространили слухи об аресте в районе Читы двух диверсантов, которые пытались разрушить железнодорожное полотно. Видимо, японская контрразведка имела в Читинском районе своих агентов. Об аресте диверсантов стало известно и в Харбине.
Во время суда Бурлаков еще раз повторил легенду о переброске взрывчатки в район Читы. Поверили ему или нет, сказать трудно. Однако он не был приговорен к смертной казни, а осужден на пять лет тюремного заключения. Это был большой срок.
Для отбывания срока наказания Бурлаков был переброшен в Мукденскую тюрьму.
Разведывательная работа Леонида Бурлакова прекратилась на несколько лет. Именно в это время у разведчика Василия Ощепкова, действовавшего в Японии, появились новые кураторы. Смена руководства прошла болезненно. Шестаков, новый руководитель Ощепкова, обвинил разведчика в слабых результатах работы и в растрате оперативных средств на личные нужды под предлогом оплаты услуг агента. В рапорте Шестаков требовал предать Ощепкова военному трибуналу.
Ощепков был отозван из Токио. Его служба в разведке в качестве нелегала в Японии была прекращена. Если бы Леонид Бурлаков продолжал руководить работой Ощепкова в Токио, он, вероятно, мог бы принести немало пользы, и его судьба тоже сложилась бы иначе. «Аркадий» и «Черный монах» хорошо понимали друг друга. Ни один из них был не способен истратить оперативные средства на свои нужды. Обвинения Шестакова в адрес Ощепкова были надуманны. Если бы Ощепков проявил нечестность, то он должен был быть не только отозван из Японии, но и отчислен из состава сотрудников разведывательного отдела штаба Сибирского военного округа. Этого не произошло. Начальник разведотдела Заколодный оставил Ощепкова в своем подчинении, обращался к Берзину с просьбой повысить ему оклад денежного содержания и всячески пытался помешать переводу Ощепкова в Москву.