— Это очень хорошо, — сказала я.
— Есть хочешь? — спросила Маша.
— Как зверь, — сказала Лена.
И Маша стала кормить Лену, а я сидела за столом и смотрела, как Маша кормит Лену, и как Лена ест, не обращая внимания на то, как Маша её кормит. И они были как две сестры, Маша и Лена, или как два брата они были, или как просто два облака, или как два неба, просто два неба, по которым бегала трёхцветная тучка, похожая на кошку.
— Я привезла стихи, — сказала я.
— Очень хорошо, — сказала Лена, с голодным видом поглядывая на всё, чем кормила её Маша. — Давайте свои стихи, — и проглотила крабовую палочку.
— Они смешные, — сказала я. — Когда Вы будете их читать, нужно будет смеяться.
— Посмеёмся, — уверенно сказала голодная Лена и проглотила ещё одну крабовую палочку.
И тогда я достала свои стихи и протянула их Маше. И она взяла мои стихи и стала читать. И я увидела, как брови её поползли вверх, как будто от удивления. Как будто ей понравилось то, что она читала и это было ей удивительно, как будто она никак не могла предположить, что ей понравится то, что она читала. И как будто ей даже не верилось в то, что ей стало так удивительно. А потом она улыбнулась. А потом тихонько засмеялась. А потом закрыла глаза и снова засмеялась. А потом открыла глаза и опять засмеялась. И она так замечательно засмеялась, читая мои стихи, что я тоже засмеялась и сказала:
— Вы неправильно смеётесь, Маша. Смейтесь по тексту.
— Да, — сказала Лена, — нам не видно, где ты смеёшься.
И тогда Маша снова засмеялась, как бы ещё разочек засмеялась и сказала, смеясь:
— Да, — сказала Маша смеясь, — было бы жаль разочаровываться…
И замолчала. Как бы задумавшись. Как бы прикидывая, насколько это было бы ей жаль, разочаровываться, если бы разочаровываться всё-таки пришлось. И она замолчала. И я тоже замолчала, тоже прикидывая, насколько бы мне было жаль, если бы Маша всё-таки разочаровалась. Выходило, намного.
И тут я подумала, что мне пора уезжать. И вдруг поняла, что мне совершенно не хочется это делать. И тогда я посмотрела на часы и подумала, что могу посидеть ещё немножко. И тогда я встала и одела плащ. Но уезжать всё равно не хотелось. И тогда я одела ботинки, а потом шляпу, а потом подумала и одела перчатки. Или НАДЕЛА перчатки. Но уходить всё равно не хотелось.
И все стояли в прихожей и смотрели, как мне не хочется уезжать. И даже кошка стояла и смотрела. И мне показалось, что ей было грустно, этой кошке, стоять в прихожей и смотреть, как мне не хочется уезжать. И я подумала, что возможно она вовсе и не была счастливой, эта кошка, что, возможно, это была просто обыкновенная маленькая кошка, которая не знала, что такое счастье, раз я стою в прихожей, и мне так не хочется уезжать.