От взгляда ворона священнику стало не по себе, и он восхищённо спросил:
— Это ваш? Вот так птица!
— Достался мне от барина, хозяина вокзала, — начав откуда-то не сначала, ответил станционный смотритель.
Священник пристально с упоением разглядывал птицу.
— Вот так чудо, — почти про себя сказал священнослужитель, но вдруг, что-то вспомнив, проговорил уже торопливо и громко: — Степан Тимофеевич, вы же чай поставили, не убежит?
— Не беспокойтесь, моя жена за ним присмотрит.
— Так вы живёте здесь? С женой? А я уж подумал, что вы как аскет волей-неволей здесь один вдалеке от всех.
— Да, наша квартира располагается в подсобных помещениях. Но вы правы, мы здесь живём как аскеты на краю мира. Случайные путешественники — единственные наши гости.
— Ну вдвоём всё равно как-то легче. Есть с кем словом перекинуться, опять же помощь… — как будто убеждая собеседника, говорил отец Михаил.
— Я проверю чайник, — оборвав разговор, сказал станционный смотритель и вышел за дверь.
Отец Михаил ещё немного поглядел на ворона и сел за буфетный столик на своё прежнее место. Огрубевшее на морозе тело постепенно отогревалось, и пьянящие живительные соки струями расползались по телу, погружая его в сонное блаженство.
Дверь отворилась, и в зал вошёл Степан Тимофеевич, держа в руках глубокую чашку и пиалу с тремя сушками.
— Чем богаты, — сказал Степан Тимофеевич, ставя скромное угощение на стол.
— Что бог послал, тому и рады, — улыбаясь, поддержал священник.
— Может вам, для разогреву, в чаёк чего подлить?
— С морозу я бы не отказался, — заявил отец Михаил, скромно, но довольно улыбнувшись.
— Я мигом, — сказал станционный смотритель и выбежал из зала.
Пышущая паром кружка дышала приятным запахом иван-чая и смородины. Её летний насыщенный запах приятно заполнял лёгкие. Михаил Андреевич с наслаждением сидел перед горячим напитком и вдыхал ароматы летних луговых трав, по которым уже успел так соскучиться.
Отец Михаил попробовал отпить, но напиток был слишком горяч. Вошёл станционный смотритель. Его рука сжимала бутылку медицинского вида без этикетки. Не жалея, он плеснул в горячий напиток приличную дозу алкоголя.
— Теперь не так горячо будет, — радостно сообщил станционный смотритель и посмотрел в глаза отцу Михаилу.
— Благодарю, — сказал тот, беря сушку из пиалы.
Он хрустнул сушкой, но после пары надкусываний замер, к чему-то прислушиваясь.
— Что это?
На улице что-то стучало. Станционный смотритель тоже прислушался. Внимание поглотило обоих. Монотонное гудение всё усиливалось, цокот железных копыт разносился по окрестности.