— Глупая птица, ничего не соображает, — говорил казак, продолжая свою игру-дразнилку.
— А вы чьи, хлопцы, будете? — спросил Братухин машинистов, сбившихся в одну кучку на скамейке. При этом он упёр кулаки в бока, дабы выглядеть грознее.
— Мы машинисты. С того паровоза, — ответил Павел Нелюбин, показывая в сторону огромной машины, которая без топлива стояла мёртвым грузом и была бесполезна.
— А за кого сражались?
— Да не за кого. Машинисты мы.
— Как не за кого? А для кого паровозы водили?
— Ну для красных, а как же нам их было не водить? Уголь будет, для вас будем водить, — сказал Нелюбин и попытался улыбнуться, дабы разрядить обстановку.
— А воевали где в войну с немцами?
— Не, это мы не воевали, — бойким окающим говорком ответил Колька, — мы же это только поезда водили. Нас как специалистов не призывали.
— Отсиделись, значит, — с усмешкой заключил Братухин. Глаза его смотрели на машинистов с хитринкой; в глазах таких людей, как Братухин, всегда есть что-то большее, чем просто взгляд. — А раз машинисты, значит коммунисты?
— Не-е, кокие мы коммунисты… — простодушно отвечал Колька.
На слове «коммунисты» Фёдор Нестеров насторожился и повернул свою голову в сторону разговора, наблюдая за тремя машинистами и своим командиром. Этих трёх он не знал и был готов к любому развитию событий, но только не к тому, что ворон, воспользовавшись его опрометчивостью, клюнет за палец. Костяные щипцы сомкнулись на указательном пальце левой руки, и когда казак выдернул его, палец уже полыхал огнём, а там, где клюв сжал сильнее всего, пролегли кровавые борозды укуса.
Фёдор громко и матерно выругался, но ворон уже с довольным видом победителя сидел на суку и свысока разглядывал поверженную жертву.
— Кусачая тварь, — заключил Нестеров и отошёл в сторону.
— Зачем ты к нему лез? — с хохотом спросил Братухин.
— Хотел поиграть с ним, а он кусаться вздумал, подлюка.
Офицер отвлёкся от машинистов, но Тихон, до этого молчавший, вдруг подал голос, обратившись к Братухину:
— Так, значит, Колчак и до этих мест добрался?
Офицер повернул голову в его сторону.
— Да, скоро большевикам кранты, — он пытливо глянул в глаза Тихону, и всем что-то недоброе померещилось в их взглядах. Ни Тихон, ни Братухин друг другу не доверяли и были настроены враждебно. Это сразу улавливалось. Какая-то нить, напряжённая как струна, пролегла между ними.
— Я вас где-то видел, — сказал Братухин.
— Не-е, вряд ли, — ответил машинист, — я бы вас тоже запомнил.
— А откуда вы паровоз гнали? — пытаясь что-то выведать, спросил Братухин.
— Со станции Каменчуги, — торопливо ответил Павел Нелюбин, уставив на Братухина своё квадратное лицо, — белые в наступление пошли, вот нам и приказано было машину спасать, да угля только до сюда хватило.