— Что вы говорили, молодой человек? — вдруг спросил Гая отец Михаил.
— Мне кажется, — важно произнёс Гай, — что в этих банках не спирт, и комиссар умер, отравившись этим пойлом!
Довольный собой, почти торжественно произнёс Гай. Все взоры обратились на него.
— Ну отравился и отравился, — пробубнил про себя Братухин. Ему было всё равно.
— Подождите, — испуганно вставил отец Михаил, — из этой самой банки станционный смотритель подливал мне спирта в чай!
Гай и отец Михаил устремили свои взоры на станционного смотрителя. Тот выглядел как-то подозрительно растерянно. Руки его волновались, пальцы заиграли нервную дрожь на столе.
— Что было в банке? — Гай прямо спросил станционного смотрителя.
— Да ничего, спирт, — растерянно ответил тот.
— Ну вот, спирт, — подтвердил Братухин, совсем не глядя на смотрителя. Офицер складывал свою шинель.
— Подождите, — возмутился отец Михаил, — как это спирт? А от чего умер этот мерзавец Тихон?
Смотритель молчал под пристальными взглядами, его руку на столе затрясло мелкой дрожью.
— Вы что-то темните, смотритель, — обратился к нему Гай. — Если это безопасно, не будете ли вы так любезны выпить оставшееся?
Он поднял вверх банку и тряхнул, чтобы оставшаяся жидкость заколыхалась внутри.
— Нет, — хрипло от кома в горле ответил Степан Тимофеевич.
— Но вы ведь считаете, что это безопасно? — едко заметил Гай.
Глаза смотрителя бегали по сторонам, руки тряслись.
— Я… я…
— Да отстаньте вы от человека, — произнёс Братухин и, наконец, обратил свой взор на смотрителя. От увиденного лоб Братухина нахмурился.
— Подождите, подождите, — торопливо, с южным говорком произнёс отец Михаил, — этот человек хотел напоить и меня этим спиртом. А может быть потом и всех вас…
Слова священника подействовали на Братухина. Он подошёл ближе к смотрителю и встал напротив него.
— Говори, что в банке, — грозно пробасил офицер.
— Спирт, — с комом в горле проговорил смотритель.
— Какой ещё спирт? Я сейчас тебе в глотку залью этот спирт.
— Метиловый спирт, — быстро произнёс смотритель, — его нельзя пить. Комиссар сам его взял.
— Ну вот видишь, — довольно сказал Братухин, радостно глядя на Гая, — этот дурак Крутихин сам виноват.
Братухин уже собирался отойти.
— Подождите, — опять вмешался отец Михаил, возмущаясь на южный манер, — но зачем же вы подливали его мне в чай?
Все взоры опять устремились на смотрителя, и того затрясло.
— Вы его пили? — удивился Гай.
— Нет, не успел. Он его пролил, когда прибыл паровоз с этими людьми, — священник показал в сторону комбата Шихова.
— Так вы хотели его отравить? — тоже нависая над смотрителем, как и Братухин, спросил Гай.