— Ну что, дорогие мои, — неторопливо сбрасывая шинель, проговорил Братухин, — настало время расплаты. Много мы сегодня наслушались разных историй, но никто из вас не знает, кто такой Фёдор Нестеров.
Он перевёл взгляд на казака и залился недоброй улыбкой.
ИСТОРИЯ ФЁДОРА НЕСТЕРОВА
— Я не так давно знаком с Фёдором, но дружим мы с ним, как закадычные друзья. Он мой верный друг, и я в любой тяжёлой ситуации могу положиться только на него. Он суровый и безжалостный человек, на войне другие и не нужны. Идёт война, и все люди поневоле становятся её участниками. Война не только между белым движением и большевистской сволочью, но и между людьми на простом бытовом уровне, как у нас с вами. Кто-то борется за народ, а кто-то борется с народом. На этой нездоровой почве развелось целое множество мерзавцев вроде вас, пользующихся оружием, военным положением и беззащитностью простых людей, с которыми вы и творите свои зверства.
Потому за всю войну я ещё ни разу не остановил Фёдора, решившего по совести и законам небесным карать врагов. Зарубит человека, так зарубит, забьёт плетью, значит, так тому и быть.
Многое мы повидали с Фёдором, но один случай из нашей военной жизни мне очень хорошо запомнился. Зашли мы намедни в одну деревеньку, красные её оставили. И донесли нам, что в одном из домов осталась жинка, чей муж красным комиссаром числится, и покуда его власть была — он людей не жалел, все семьи, хоть как-то связанные с белым движением, стращал: грабил имущество, казнил двух человек, увел скотину. Ну и мы не остались в долгу. Я тогда захворал и с температурой слёг, но Фёдор меня заверил, что всё сделает сам. И сделал. Сделал на славу!
Жинку ту сначала снасильничал, поделом ей, а детей на глазах её на мелкие кусочки шашкой изрубил. То-то она, сука, слезами заходилась, но ей Фёдор так просто сгинуть не дал; коль она женой красного комиссара была, решил он из неё памятник соорудить, слыхал, говорит, что где-то на Дальнем Востоке так казаки забавляются. Вывел её голую на мороз, привязал к дереву да облил водой. Потом ещё и ещё, пока она в сосулю не превратилась. Только я выздоровел, сразу меня на неё глядеть повёл. Сидит на коленях эта бабёнка, вся посеревшая, потухшая как кукла, будто и не лёд на её теле, а карамель какая. Добрый памятник получился, долго ещё в этой деревне помнить будут, как красным прислуживать.
В обычной ситуации, конечно, то суровейшее преступление, но в войну-то, кто нашего Фёдора осудит? Жесток он в расправе, ничего не скажешь, но ведь это потому, что схвати его красные, они же тоже с ним церемониться не станут.