– Сварка также, – подсказал Мешков.
– Да, и сварка. А на вас, Иван Андреевич, возложу все вопросы по вооружению. И не только по гранатометам. Для нас как бы не важнее гранаты. Думаю, что чугун наши литейщики уж как-нибудь спроворят, а вот их начинка… Но этим список не исчерпывается. Еще картечницы, винтовки, пистолеты. С пулями, осмелюсь предположить, проблемы большой не будет, однако ж кристаллы, будь они неладны…
– Еще кристаллы защиты, – подсказал Шёберг.
– Истину глаголете, Иван Андреевич, и этот вопрос также будет за вами. Хотя… нет, не так. Вы, Михаил Григорьевич, спросите о защите для всего, что в вашей ответственности, а вы, Иван Андреевич, то же самое спросите по своей части. И вообще, господа, держите уши открытыми… Вот вроде и все.
– Не все, Владимир Николаевич.
– Что еще?
– Мариэла с Тихоном обжениться намерены. Уболтал он ее, выходит; даром, что фамилия неподходящая…
Офицеры дружно рассмеялись.
– …и намерен он туда отбыть с нею. Учиться желает, я сам слышал. Вроде как через десять дней, на Михайлов то есть, играть намерены.
– Ну, я-то не успею всяко.
– Только что дарить?
Потока идей не было. Даже ручеек не наблюдался. Некоторое время за столом висело молчание, потом Мешков осторожно начал:
– Господа, а если подойти к подарку с обратной стороны… имею в виду, решить прежде, чего дарить НЕ надо – каково?
– Известно, что не надо: часов.
– А ведь верно, Иван Андреевич, время-то у них по-иному измеряют. Вот что значит опытный штурман!
Похвала была всего лишь наполовину серьезной. Шёберг ответил полушуточным поклоном.
– Есть идея. Слыхал я, что у них фарфора нет или он очень редок.
– Чай они или там кофе пьют?
– Очень даже. Достоверно знаю.
– Шесть чашек, шесть блюдечек…
– …и кувшинчик для сливок, меня из такого кузина потчевала…
– Полный чайный или кофейный сервиз Императорского фарфорового завода дорогонько встанет…
– Нет нужды. Все вами перечисленное видал я в продаже. Если шесть кофейных пар, да тот кувшинчик, то их уступят подешевле, всего пойдет за четвертную, а то и поменее.
– Хорошая мысль, господа. Я тоже хочу участвовать. Вот моя доля.
– А это моя.
– А это от меня.
На стол легли ассигнации.
– Михаил Григорьевич, тут вам только справиться. Вы человек семейный…
– Сделаю, господа, не извольте беспокоиться.
Семаков повернулся к секретеру, извлек лист бумаги, чернильницу и перо. Написав несколько строк, он помахал посланием в воздухе, дабы просушить чернила, и заявил:
– Вот, господа. Это от меня лично. Зачитаете на свадьбе. Еще по маленькой?
Видимо, благородный немецкий напиток просветлил мозги моряков, поскольку Шёберг задал невинный (казалось бы) вопрос: