Особо почтенная промолчала о том, что эти сведения она вытянула из голов пациентов, когда сканировала их разум (разумеется, в чисто медицинских целях).
– У наших противников есть некоторые основания на подобные воззрения. Европа впереди России по уровню развития техники, – нейтрально заметил цесаревич.
– Маэра тоже… некоторым образом. И что? Не думаю, что это помешает нашему общению. И уж точно торговля убытков не принесет. Но некоторый уровень доверия даже в купеческих делах необходим. А как можно доверять тому, кто почитает партнера за варвара?
Некоторое время комнату заполняло молчание. Потом его прервал наследник императора:
– Я обязательно доведу ваши слова до государя, моего отца. Решать ему, как понимаете.
Оптимист оценил бы события вокруг князя Мешкова слово «повезло». Пессимист оспорил бы это утверждение и предложил оценку иного свойства: «неудача». Мы же, взирая со стороны, имели бы основания полагать правыми и того, и другого.
Михаил Григорьевич снова увидел (после долгого перерыва) любимую жену, а также родителей. К вящей радости он и сына увидел, притом веселого и здорового. Ну разве это не везение? Надобно принять во внимание, что жизнь человеческая в те времена была куда более хрупкой, чем сейчас, а уж применительно к человечку, которому и года нет – в особенности. Да и родители, будучи в почтенном возрасте (старой княгине недавно исполнилось сорок восемь, а отцу вовсе было под шестьдесят) тоже были подвержены превратностям судьбы. Еще один довод в пользу удачи? Конечно!
И уж совсем сверкающей улыбкой Фортуны была сделка с киевским ювелирным магнатом. Те самые рубин и сапфир, что князь получил на руки от маэрцев, удалось выменять на неограненный алмаз совершенно чудовищных размеров: более половины вершка. Именно такой случился в запасе; камень предполагалось отправить в Амстердам для огранки, но на него вдруг нашелся покупатель, предложивший отменные условия. Несомненно, тут помогло рекомендательное письмо, но и без доли везения дело не сладилось бы, не так ли?
Увы, отпуск был не столь длителен, как хотелось бы отважному и героическому лейтенанту. Оговоримся: Михаил Григорьевич свой чин полагал именно таким, а новость о повышении до него просто не дошла. Пришла пора отправляться к месту службы. И вот тут-то пессимист должен был начать радостно потирать ручки и злорадно хихикать.
К моменту, когда князь добрался на почтовых до Севастополя, и «Морской дракон», и «Херсонес» уже ушли в поход вокруг Европы. Именно это довел до сведения князя капитан первого ранга Ергомышев, когда первый доложил второму о прибытии после отпуска. Правда, начальник немедленно обрадовал подчиненного известиями о повышении в чине, а также о получении заслуженной награды. А засим последовало начальственное распоряжение: