– Почему ты так хорошо ко мне относишься?
Эллисон хватает щипцы для завивки и награждает меня свирепым взглядом, когда я позволяю себе поморщиться. Она ловко завивает несколько прядок, которые никак не хотят вести себя так, как она хочет.
– Потому что Скотт тебя любит.
Хм. Он любил меня и раньше, но это не мешало ей ненавидеть меня. Впрочем, я и сама много сделала для этого.
– Прости, что я сказала, будто ты его окрутила.
Щипцы больно тянут меня за волосы, я прикусываю губу. Эллисон отпускает мои волосы, и маленькие локоны весело подпрыгивают над моей шеей. Ладно, я это заслужила – и дёрганье за волосы, и локоны. Пожалуй, теперь мы квиты.
Эллисон откладывает щипцы на столик.
– Прости… да, прости меня. Я не хотела, чтобы ты жила здесь.
Я моргаю. Что ж, это звучит довольно грубо, зато честно.
– Скотт рассказал мне о твоём прошлом, но, до тех пор пока ты не появилась здесь, для меня это была всего лишь история. Я предпочитаю жизнь простую, ясную и чистую. Ты сделала Скотта сложным.
– Скотт всегда был сложным.
Эллисон брызгает на меня лаком для волос.
– Теперь я это знаю.
Скотт громко откашливается, и мы с Эллисон дружно оборачиваемся. Он входит в комнату. Я встаю, и Скотт широко улыбается при виде моего чёрного платья до колен, с открытыми плечами. Но потом его взгляд падает на мои волосы, и он хмурится.
– Это я сделала, – без тени раскаяния говорит Эллисон.
Скотт округляет глаза.
– Ты?
– В прошлые выходные ты разрешил ей надеть эти ужасные кеды с платьем, помнишь? Я тебе обещала, что ты об этом пожалеешь!
Я съёживаюсь, глядя на свои фирменные «конверсы».
– Но я же надела колготки.
Это была огромная уступка с моей стороны.
– Надень свитер, – говорит Скотт.
– Она не будет надевать свитер! – набрасывается на него Эллисон. – Это будет выглядеть просто ужасно!
– Мне нет дела до того, как она выглядит! Меня заботит то, насколько она заголилась!
Эллисон прижимается к Скотту, он целует её в губы. Я отворачиваюсь. После того как я вернулась из больницы, они стали делать это гораздо чаще. Они не просто целуются, а по-настоящему, с чувством. Они целуются, потому что любят друг друга. Потом Эллисон выходит из комнаты, а Скотт засовывает руки в карманы.
Я подавляю желание почесать заживающий висок.
– Эллисон замазала мой порез.
– Я уже заметил, – Скотт кивает на мою левую руку. – Как рука?
Я пожимаю плечами.
– Нормально.
Чёрная гипсовая повязка – это только временно. Трент раздробил мне кучу костей в кисти, запястье и локте. Через две недели мне предстоит новая операция. Я барабаню здоровыми пальцами по ноге. Мне казалось, что я смогу не спрашивать, но теперь выясняется, что не смогу.