Но Майло не поверил моей браваде.
– Знаешь, тебе совсем не обязательно храбриться, – мягко заметил он.
Я осознала, что снова плачу. Я стиснула зубы, стараясь подавить рыдания, но тут Майло подошел, обнял, привлек к себе, и от этого жеста слезы хлынули уже рекой.
Я совсем не склонна делиться с кем-либо своими эмоциями, и муж не составлял исключения. Стыдно признаться, но я не привыкла искать утешения у Майло. Ведь наш брак никак нельзя было назвать традиционным, и эта его роль защитника была чем-то новым для меня.
Я изо всех сил старалась не показывать ему свою слабость и в то же время всей душой жаждала опереться на него, позволить хотя бы на мгновение разделить со мной эту тяжкую ношу.
– Это было так ужасно, Майло, – пробормотала я, уткнувшись лицом ему в грудь. – Вся эта кровь…
– Знаю, дорогая, – тихо ответил он, поглаживая меня по голове. – Постарайся не думать об этом, хорошо?
– Не получается. Никак не могу остановиться.
Еще с минуту муж сжимал меня в объятиях, затем я отодвинулась, всхлипнула и достала платок из его нагрудного кармана, чтоб вытереть слезы.
– Сама не пойму, почему приняла это так близко к сердцу. Я ведь даже толком не знала ее. Да и подругами мы бы вряд ли когда-нибудь стали.
– Не стали бы, – кивнул Майло. – Она была не слишком симпатичной персоной.
– О, знаю, многие ее ненавидели, но я… Мне было ее жаль. Мне показалось, Изабель страшно несчастлива. А бедный мистер Робертс просто безутешен. Кто мог сотворить с ней такое?
– Тебе незачем задаваться этим вопросом, – сказал он. – Увезу тебя в Лондон, как только полиция разрешит.
Я нахмурилась:
– Считаешь это необходимо?
– Думаю, да. Не хочу, чтобы ты и дальше оставалась здесь. Как только инспектор отпустит, отвезу тебя домой, в нашу квартиру, там и забудем обо всем этом кошмаре. Да я почти готов придушить эту Лаурель за то, что заманила тебя сюда!
Я не сводила глаз с Майло. Вот он вынул серебряный портсигар, достал из него сигарету, потом подошел к столику у камина за коробком спичек. Мне не понравилось, что он вот так распоряжается мной.
– Да, день, бесспорно, выдался ужасный, но это еще не причина бросать Лаурель и всех остальных. Знаю, тебе не нравится Лаурель, но…
– Мне не нравится, – перебил меня Майло и обернулся, – вид моей жены, перепачканной кровью.
Вот, значит, что. Он поначалу подумал, что это моя кровь, и был потрясен до глубины души. И глядя на красивое и невозмутимое лицо Майло, я ощутила прилив любви к нему.
– Да я прекрасно себя чувствую. Правда.
Он выпустил струйку дыма.
– Тебе будет гораздо лучше в Лондоне.