Тут надо объяснить, по какому принципу запираются все двери. Ванная комната, дверь на этаже, процедурный и лекарственный кабинеты лишены дверных ручек. Вместо них – лишь отверстия, в которые персонал вставляет что-то между железной дверной ручкой и ключом. Подобную систему можно встретить в поездах метро в дверях между вагонами. Вот и была открыта тайна запрета на ложки, осталось узнать, что не так с ватными палочками (вдруг они открывают вход в Нарнию? Ну, или хотя бы в Тайную комнату).
Со своей ложкой я попрощалась, взамен получила обещанные пластиковые.
– Во, держи! – помпезно вручили мне набор ложек. – Их столько, что и застрелиться можно!
Как по мне, так это отличное напутствие в остром суицидальном отделении.
Я угостила тортом всех соседок, никто не отказался. Даже вошедшая в нашу палату новенькая. Она благодарно взяла самый маленький кусочек и аккуратно присела на край моей кровати. Доев, она кивком ещё раз поблагодарила меня и ушла.
Вскоре в коридоре послышалась музыка. Это был не привычный Басков, не начало вечернего шоу и даже не репортаж с места событий. Это было пианино.
Словно очарованные гамельнским крысоловом, психи выглядывали из своих палат и шли на звук.
В зоне общего отдыха новенькая девочка оживляла инструмент. Мы сгрудились вокруг и молча слушали, боясь спугнуть. Но вскоре музыка прекратилась, девушка закрыла крышку пианино и грустно вздохнула:
– Пианино не расстроено, оно плачет навзрыд.
Вся ситуация казалась настолько театральной, что большая часть психов почувствовали себя неуютно и поспешили обратно в палаты. Я же пыталась уговорить девушку поиграть ещё. Неожиданно она взяла меня за руки и уже собралась что-то сказать, как сбилась и произнесла другое:
– У тебя такие ладошки холодные.
– Да у меня всегда так, – ответила я, а девушка начала согревать их своим дыханием.
– Это всё от сердца. Оно у тебя очень горячее.
Мне было неловко от такой близости с незнакомым человеком, и я прикидывала различные планы побега. Но девушка сама оставила в покое мои руки и спросила:
– Я тебе мешала сегодня спать? Прости.
– Что? Нет, я тебя впервые вижу.
– Я кричала ночью.
– Не слышала, меня рвало всю ночь, – призналась я.
– А у меня был медицинский нервоз.
Я не знаю, что это за нервоз такой и существует ли он вообще, но пианино мы больше не слышали. Позже я узнала, что через три дня Юлю (так её звали) перевели в другую, более строгую психушку.
* * *
Навещая меня в больнице, мои друзья не уставали удивляться персоналу и пациентам:
– Эта девушка тоже здесь лежит? А выглядит совершенно нормальной!