Имена эти он называл громко, временами останавливаясь, когда усиливавшийся шум бури мешал ему говорить.
— Абдалла! — выкрикивал он.
— Здесь.
— Минграссами!
— Здесь! — отвечал хриплым голосом индус, дрожавший всем телом, несмотря на экваториальную духоту.
— Вот еще субъект, одержимый пляской святого Витта, — проворчал человек с закрученными усами. — Это, видите ли, он притворяется, что у него лихорадка. Погоди, дружок, уж я тебя вылечу!
— Здесь! — слабым голосом отозвался бледный, со впалыми щеками европеец, едва державшийся на ногах.
— А ты не можешь отвечать громче, скотина?..
И дубинка опустилась на спину несчастного, который присел на корточки и громко застонал.
— Что? Вот и голос отыскался… Свинья!
— Ромулус!..
— Здесь! — как из бочки, выпалил богатырского роста и сложения негр, осклабившись и показав белые крупные зубы, которым мог бы позавидовать любой крокодил.
— Робен!
Ответа не было.
— Робен! — повторил делавший перекличку.
— Да отвечай же, гад! — крикнул человек с дубинкой.
Опять никто не откликнулся. По всем четырем шеренгам пробежал ропот.
— Цыц, кобели! — заорал на них человек с дубинкой, выхватывая из-за пояса пистолет и нажимая на курок. — Первого, который двинется, уложу на месте.
Гром в это время на минуту стих, и среди кратковременной тишины вдали послышались крики:
— К оружию!.. К оружию!..
Затем прогремел выстрел.
— Тысяча громов!.. Я уверен, что этот негодяй Робен сбежал… Славно мы влетели, нечего сказать.
Ссыльнокаторжного Робена как отметили неявившегося, и перекличка пошла своим чередом.
Мы уже сказали, что действие происходило во Французской Гвиане, на левом берегу реки Марони, отделяющей французскую колонию от голландских владений.
Люди, собранные под навесом, были каторжники, состоявшие под надзором острожного надзирателя Бенуа, человека злобного и жестокого.
Исправительная колония, где развертывались события этого пролога к драме, которую мы собираемся изложить, называлась Сен-Лоранским острогом. Время действия — 185… год. Сен-Лоранская колония служила как бы дополнением к Кайенне. Каторжников в ней тогда было еще немного — не более пятисот человек. Место там очень болотистое, климат крайне нездоровый, а работа заключается в расчистке почвы и, следовательно, очень трудна, воистину каторжная.
Надзиратель Бенуа повел свою бригаду в казарму острога. Он имел вид лисицы, попавшей в западню. Своей дубинкой он уже не размахивал. Напомаженные кончики его усов опустились, уши отвисли, и козырек кепи как будто еще ниже нахлобучился на лоб.
Убежавший арестант был очень важным преступником, человеком умным, образованным и энергичным. Его бегство было тяжелым ударом для Бенуа: Робен был поручен лично его усиленному надзору.