Так размышлял он, а мысль у него всегда должна была найти свое выражение в действии, поэтому на первом же перекрестке с крестом он натянул вожжи так, что кони, остановленные на бегу, зарылись задними копытами в снег, перебросил поводья конюху, выскочил из саней и опустился на колени с обнаженной головой.
– Благодарю тебя, Господи, благодарю тебя, Господи!.. – не сводя глаз с маленькой фигурки Христа, вырезанной из жести и почерневшей от ржавчины, повторял он.
Лешек всегда считал себя верующим и никогда не мучился никакими сомнениями на предмет основополагающих истин. С детских лет его воспитывали в религиозном духе, поэтому он, никогда не отличавшийся особой пылкостью в вере, тщательно соблюдал все предписанные костелом обряды, в границах дозволенного минимума, разумеется. Поэтому молитва у креста на перекрестке стала откровением для него самого. До сих пор он и не знал, что такое молитва на самом деле и источником каких глубоких чувств и переживаний она может быть.
Когда он снова уселся в сани, то почувствовал внутреннее успокоение, радостную безмятежность и просветление. Смягчилось и его отношение к матери, на смену гневу пришли раздумья. А одновременно как будто бы еще сильнее стало осознание счастья, которое ждало его.
Через Радолишки они промчались быстро и свернули на дорогу к мельнице Прокопа. Уже наступали ранние зимние сумерки, когда сани остановились у мельницы.
У дверей стоял работник Виталис.
– Тут живет барышня Вильчур? – спросил его Лешек.
– Кто такая?
– Да панна Вильчурувна.
– Не знаю. Тут такая не живет. Разве что вы о панне Марысе?
– Да, да! – Он выскочил из саней. – Где сейчас панна Марыся?
– А пошла в местечко. Когда вы ехали в Радолишки, должны были ее повстречать.
– Не встретил. А вернется она скоро?
– Наверное, скоро.
– Так я подожду.
Из дверей высунулась голова Зони.
– Если вам подождать угодно, то, может, в комнатах будет удобнее? Или в пристройке, у Марыси… Пожалуйста, позвольте вот сюда.
Она вытерла руки о фартук и провела Лешека в комнату в пристройке. Нашла на полатях спички и зажгла лампу. Он оглядел помещение. Тут было бедно, но чисто и аккуратно.
– Марыся непременно скоро придет. В местечко она пошла, – попыталась завязать разговор Зоня. – А вы, господин инженер, уже совсем выздоровели, слава тебе Господи.
– Выздоровел.
– Это настоящее счастье. Когда вас и Марысю сюда привезли, так аж страшно взглянуть было. Кровищи столько, что упаси боже! Мы уж молитвы за умирающих читали. И если б не Антоний!.. Да что там говорить! – Она выразительно махнула рукой.