Проживая свою жизнь. Автобиография. Часть I (Гольдман) - страница 7

Мы узнали о существовании в Рочестере немецкой социалистической группы, которая по воскресеньям заседала в Германия-Холле. Мы начали посещать собрания: моя старшая ­сестра Елена появлялась там всего несколько раз, а я — регулярно. Собрания были в целом неинтересными, но они давали возможность сбежать от серой скуки рочестерского существования. Там можно было услышать, по крайней мере, что-то отличное от вечных разговоров о деньгах и делах, встретиться с людьми духа и идеи.

Как-то раз мы узнали, что в воскресенье знаменитая социалистка из Нью-Йорка Иоганна Грайе прочтёт лекцию о деле, которое рассматривается в Чикаго. В назначенный день я пришла в зал первой. Огромное помещение постепенно наполнялось взбудораженными мужчинами и женщинами, а вдоль стен стояли полицейские. До этого мне не приходилось бывать на таком большом митинге. Я видела, как жандармы в Санкт-Петербурге разгоняли небольшие студенческие сходки. Однако в стране, где гарантировалась свобода слова, вторжение полицейских с длинными дубинками на мирное собрание порождало во мне ужас и протест.

Председатель вскоре объявил докладчицу. Иоганне Грайе было за тридцать; это была бледная, аскетического вида женщина с большими ясными глазами. Она говорила с огромной убеждённостью, голос её дрожал от напряжения. Речь Грайе захватила меня. Я забыла о полиции, о публике и обо всём, что меня окружало. Я видела только хрупкую женщину в чёрном, которая выкрикивала страстные обвинения силам, собиравшимся уничтожить восемь человеческих жизней.

Всё выступление было посвящено волнительным событиям в Чикаго. Грайе начала с рассказа об исторической подоплёке дела. Она описала забастовки, проходившие по всей стране в 1886 году; их участники требовали восьмичасового рабочего дня. Центром движения был город Чикаго, и там борьба между трудящимися и их хозяевами была особенно напряжённой и ожесточённой. На митинг бастующих рабочих компании уборочных машин Мак-Кормика напала полиция, избивавшая мужчин и женщин. Несколько человек были убиты. Чтобы выразить протест против этого произвола, на 4 мая был назначен массовый митинг на Хеймаркет-cквер. На нём выступили Альберт Парсонс, Август Шпис, Адольф Фишер и другие; всё прошло тихо и мирно. Это засвидетельствовал чикагский мэр Картер Харрисон, который посетил митинг, чтобы узнать, что происходит. Мэр ушёл, убедившись, что всё в порядке, и сообщил об этом начальнику полицейского округа. Начал накрапывать дождь, и люди стали расходиться. К моменту, когда выступал один из последних ораторов, участников митинга осталось совсем немного. В это время на площади внезапно появился капитан Уорд в сопровождении большого отряда вооружённых полицейских. Он приказал митингующим немедленно разойтись. «Это мирное собрание», — ответил председатель, после чего полицейские напали на людей, безжалостно избивая их дубинками. Вдруг что-то сверкнуло в воздухе, раздался взрыв. Погибло несколько полицейских, многие были ранены. Истинный виновник так никогда и не был с точностью установлен, и власти, по-видимому, не слишком старались его поймать. Вместо этого были немедленно выданы ордеры на арест выступавших на хеймаркетском митинге ораторов и других заметных анархистов. Вся пресса, вся буржуазия Чикаго, да и всей страны, требовали казни заключённых. Полиция развивала политику террора, которую морально и материально поощряла Гражданская ассоциация11, стремившаяся выполнить свой кровавый план и убрать анархистов с дороги. Общественное мнение так нагнетали печатавшиеся в газетах ужасные истории, очернявшие руководителей забастовки, что справедливый суд стал невозможен. И впрямь процесс оказался худшей судебной инсценировкой в истории Соединённых Штатов. Присяжных подбирали так, чтобы они признали вину подсудимых; окружной прокурор объявил на открытом заседании суда, что судят не только арестованных — «судят анархию», которую необходимо уничтожить. Судья со своего места неоднократно поносил обвиняемых, внушая присяжным предубеждение против них. Свидетелей либо запугали, либо подкупили, и в результате были осуждены восемь ­человек, ­невиновных в преступлении и никак к нему не причастных. Возбуждённое состояние общества и всеобщее недоверие к анархистам вкупе с ожесточённой борьбой работодателей против движения за восьмичасовой рабочий день создали атмосферу, сильно поспособствовавшую узаконенному убийству чикагских анархистов. Пятеро из них — Альберт Парсонс, Август Шпис, Луис Линг, Адольф Фишер и Георг Энгель — были приговорены к смерти через повешение; Михаэля Шваба и Самуэля Филдена приговорили к пожизненному заключению; Оскар Небе получил пятнадцатилетний срок. Невинная кровь мучеников Хеймаркета взывала к мести.