Абдулла прошел в сад.
- Отец, - сказал он, - есть телеграмма…
Дед не шелохнулся.
- Прочти.
В телеграмме было только три слова: «Буду, вечером Джамиль».
- Я не сомневался в том, что он б у д е т,-спокойно сказал дед.-Я только хотел знать - к о г д а ? Здесь из трех слов - два лишние.
С этого часа и до вечера он уже больше не спал, и мы не отходили от него. На закате приехал Джамиль Мелик-заде.
Он приехал на машине вместе с Гассаном Башировым, с двумя какими-то военными и еще с одним человеком, на которого поначалу никто и не взглянул.
- Отец, - сказал дядя Орудж, распахивая калитку в сад, - вот гость к тебе.
Дед смотрел прямо перед собой в лицо гостю.
- Здравствуй, - сказал Мелик-заде. - Прости, что так поздно…
Дед опустил глаза на свою руку. Было видно, что он пробовал ее приподнять и не мог. Плечо еще дергалось, от локтя же до кончиков пальцев рука была, уже неживая.
- Не слушается, - сказал он. - Возьми ее сам и пожми. И сядь. Вот тебе подушка.
- Доктор, - нахмурившись сказал гость, - посмотрите больного.
Четвертый человек, приехавший вместе с ним, наклонился над дедом. Это был доктор Коган, врач нашей городской амбулатории,- Мелик-заде привез его к умирающему. Пока доктор слушал пульс, дед тихо посмеивался и покачивал головой.
Доктор Коган опустил его руку и спрятал часы.
- Доктор, - строго. сказал дед, - мой гость уже у меня. Я должен сообщить ему важные вещи. Для этого мне нужно еще три часа. Как ты думаешь, есть у меня в запасе еще три часа?
Доктор Коган раскрыл свой чемодан с инструментами таким образом, что крышка заслонила его лицо. Он не отвечал. Он не знал, как ему ответить.
- Доктор, - сказал Мелик-заде, - я понимаю, что с такими больными вам еще не приходилось иметь дела. Тут надо говорить только правду.
Доктор захлопнул крышку.
- У вас еще есть сутки, за это я могу поручиться, - сказал он и, быстро поклонившись деду, вышел из сада на улицу. Видно было, как он расхаживал там и курил папиросы, одну за другой. Он был очень взволнован.
- Не будем тогда спешить, - усмехнулся дед. - Пусть гости отдохнут и закусят с дороги.
Снова у него дернулось плечо, очевидно, он хотел по привычке махнуть рукой, чтобы подали сюда в сад вино и угощение, но его поняли и так, и женщины сейчас же вынесли из дома столики, кувшины с вином и много блюд с различно приготовленными жаркими и сладостями. Две дочери приподняли его за плечи. Он тоже хотел вина и выпил целую чашку, которую поднес к его губам Орудж. («Пусть, пусть, это поддержит его сердце», шепнул Баширов.)
Гости ели и пили в молчании. Время от времени они поднимали чашки с вином и кивали головами хозяину: