Но и это еще не все. Более того: что тут выше автор называл тремя неприятностями — так это еще не неприятности. Настоящие неприятности начались дома. Потому что там имеются двое родителей, и вышеописанная драка им сильно добавила хлопот, а у них и без того хлопот довольно. Ведь пришлось разговаривать с пострадавшим, а это было нелегко. Потому что он случайно оказался полковником милиции и типа взяток не берет и разговаривать не хочет. С такими людьми, которым раньше надо было тщательнее заниматься воспитанием сына, а теперь этим воспитанием займутся специальные соответствующие органы. Родители давай с ним разговаривать еще более ласково.
Но когда он узнал, что это за родители такие, он вообще озверел. Потому что совсем оборзели эти мажоры! Они будут людей калечить, а папочка — прикрывать? Пострадавший, узнав, в чем дело, вообще не захотел с родителями разговаривать. И даже бормотал что-то такое политически вредное. Пришлось самому батюшке с ментом поговорить и убедить его не путать своих баранов с государственными. Насчет баранов договорились, но Стиву полковник прощать не хотел. Не потому, что был уж такой принципиальный большевик-ленинец, хотя и поэтому, между прочим, тоже; но, сверх того, Стива несколько раз пнул его между ног, да слишком сильно, и там нечаянно случился перелом в области малого таза, ну и мошонке между делом перепало. А полковник для чего-то чрезвычайно дорожил своей мошонкой. И решил, что этому хулигану устроит то же самое по мошонке. И вдруг такая закавыка — сын таких людей. Но подполковник не сдавался. До тех пор, покуда не оказалось, что мошонка хотя и пострадала, но ничего непоправимого с ней не произошло. Тогда пострадавший несколько поуспокоился. А уж что до всего остального, то за остальное родителям пришлось извиняться вполне достаточно. Достаточно очень много во многих отношениях. Потому что эта история могла и самому батюшке повредить в глазах соратников по партии, а этого батюшка терпеть ненавидел.
Вот после этого были настоящие неприятности. Первый раз в жизни тогда батюшка навешал Стиве люлей, и Стива хотя и не смел сопротивляться, но почувствовал, что, если бы смел, не так бы это было просто, батюшка-то еще ого-го. Так-таки и навешал, да еще и политически недальновидно — в присутствии обслуги. Которая с тех пор стала совсем бояться и папу, и сына. (И уже не говоря о бабках! Они и без того были очень даже карманные, а после этого батюшка оставил Стиву совсем без воздуха, факт. Если бы не Кирилл Владимирович, пипец бы Стиве медленный и ужасный.)