— Какать хотите, — сказал Стива.
Глава восьмая. Разъезд
Вагон стал притормаживать.
— Вот уж и Разъезд, — сообщила бабка. — Тут болото прямо в двух шагах, как раз пятна-то и замыть.
— В болоте, что ли?! — ужаснулся Стива.
— А оно ничего, доброе, из тут него ручеек вытекает, так совсем чистенький, пить можно, — заверила бабка.
«Это вам пить можно, а кроссовки белые!» — чуть не сказал Стива, но удержался.
— А трамвай нас дожидаться будет, да? — возразил Кирюша.
— Подожде-о-т, — нараспев ответила бабка и сказала: — Ты, Верка, иди там, помоги.
Верка! Вот имечко-то еще, прости господи!
Тут вагон зашипел, задергался и остановился.
— Все, Разъезд, — сказал Олег.
— Что еще за разъезд такой?
Пришлось объяснить тупицам, что это за разъезд такой. Что протянута однопутная узкоколейка и двум вагонам, идущим навстречу, чтобы разъехаться, нужен разъезд. Здесь дорога раздвояется, а потом обратно сдвояется. И вагон перед этим разъездом должен остановиться и стоять, дожидаясь встречного братца. Потом они разъезжаются, и все.
— А если он опоздает?
— Будем ждать, пока не приедет.
— И сколько прикажешь ждать?
— Я же сказал — пока не приедет.
— Охереть.
Ждать пришлось недолго, не дольше, чем зимой ждать весны. Однако ж и не меньше.
Сначала, приказав гегам лежать (они пытались канючить, что им надо выходить, но Стива легко их убедил, что не надо), пошли к болоту. Точнее, к ручейку, из него вытекающему. Ручеек представлял собой проходящую под рельсовым полотном огромную бетонную трубу, откуда с шумом выливалась вода и стекала дальше в пруд.
Стива оперся на товарищей и поднял ногу. Верка, черпая воду ладонями, ее помыла и сказала: «Вот и все, а ты боялась». Было уже темно, и разглядеть ногу как следует, было нельзя, но будем надеяться, что помыла чисто. Кирюша предложил за это выпить и вытащил свою фляжку. Верка отказалась и пошла обратно в вагон. Кашин взялся ее проводить и тоже пошел, причем придерживал ее за талию, и Верка никак на это не реагировала.
— Смотри-ка, Гайдар шагает впереди, — заметил Стива.
— А мы выпьем, — убито сказал Кирюша.
Стива не стал возражать, и они выпили по доброму глотку доброго коньяка.
— Не переживай, — похлопал Стива по плечу Кирюшу. — Хочешь, давай его отп...им.
— Нет, зачем же, — скорбно отозвался Кирюша. — Пусть живут... Плодят червей...
— Вот, золотые слова! — поддержал Стива. — А кстати, о червях: как там наши пародисты? Пойдем проведаем.
Вернулись в вагон. Пассажиров осталось всего ничего. На переднем сиденье, уронив голову на грудь, посапывала маленькая старушонка. Олежек ворковал со своими подружками. Пролетарии лежали смирно, но косили глазами во все стороны. Стива с Кирюшей подошли.