– Я помощник Стального царя, – начал он. – Мое имя Тиглат, но чаще меня называют Змей, так что можете звать так же.
Офицеры приветственно кивнули в ответ, назвались. Змей качнул головой в сторону запертой двери, из-за которой тут же вынырнул Лигдам.
– Она отдыхает? – поинтересовался брюнет, и Серт покосился на него с недоверием: слишком по-свойски прозвучал вопрос. Лигдам, однако, без тени сомнения, подтвердил.
– Тогда передайте мое почтение и скажите, что вечером будет праздник в честь гостей, а завтра утром – собрание и переговоры. Что до вас – этаж, конечно, в некотором запустении, зато полностью ваш. Да благословит вас Мать Сумерек!
Змей, пропуская мимо ушей слова благодарности, ретировался, намеренно не обращая внимания на замешательство охраны Бану: никто не ожидал услышать прощание, которое прежде доводилось слышать только из уст Матери лагерей. Гистасп и Вал вовсе переглянулись поджав губы – оба имели шансы убедиться, что Бансабира вкладывает в него чуть больше смысла, чем принято думать.
Опомнившись, Гистасп принял командование и быстро распределил охранников по комнатам, обозначил порядок дежурства у дверей госпожи и поспешил занять соседнюю с ней комнату.
Вечером тан Каамал облачился в мягкие штаны, закрепленные у щиколоток украшенными золотом и камнями манжетами, укороченный кафтан с расшитыми рукавами, воротом и подолом. Сразу было видно, что этот старик не нуждается в средствах. Другой тан, Дарн Вахииф, выглядел в сравнении с первым куда скромнее, хотя тоже торжественно. Третий, Луатар, будучи длинным и костлявым, напоминал цаплю. Иноземная генеральша спустилась в залу, одетая воистину чудовищным образом. Ее платье состояло из двух частей: нижняя белая рубашка о серебряных нитях была ненамного длиннее обычной туники и едва достигала колена; верхняя условно была до полу, крепилась только на правом плече, оставляя другое открытым, если не считать коротковатой косы, заплетенной набок. Юбка казалась чересчур узкой, в пол, да еще и с длиннющим разрезом на правой ноге, так что при ходьбе в нем постоянно мелькала полоска безупречно белой молодой кожи. Мягкие тряпичные туфли в тон позволяли ступать совсем неслышно и, являясь единственной приличной деталью одеяния гостьи, никак не меняли мнения Джайи, что чужестранка выглядит проституткой.
Подобравшись поближе, царевна постаралась в наиболее тактичных выражениях объяснить, что ТАК в Орсе ходить не принято и даже недопустимо. Бансабира только пожала плечами: нужно было проинструктировать о порядках раману Тахивран, а ей – посланцев. Теперь поздно, у Бану все равно ничего другого нет: или такие платья, или походная одежда. Джайя взвилась: ну должно же быть хоть что-то! Увы, теряя интерес к разговору, заявила Бану: все, что она знала об Орсе, – что страна южная и в столице жарко летом почти как в Ласбарне, который больше века находился у Далхоров в подданстве. Естественно было предположить, что здесь одеваются неким схожим с ласбарнскими краями образом. Там она, Бансабира, бывала неоднократно, поэтому и подготовилась соответственно.