Гор, все еще посмеиваясь, быстро подобрал перевод.
– Что-то в духе: «А тебе следует уже перестать считать, будто ты знаешь, что именно мне следует».
Брюнет захохотал вновь, потом прокомментировал.
– По-прежнему ведет себя как ребенок, – улыбнулся Гор.
Гистасп покосился на него одновременно с недоверием, неприязнью и интересом. Относиться к помощнику Алая хоть как-нибудь однозначно не выходило.
– Ты был ее любовником? – спросил альбинос в лоб.
Гор перевел глаза на собеседника.
– О, если бы! – пригорюнился он. – Я был ей кем угодно: отцом, братом, лекарем, врагом, – но только не любовником. Как ни прискорбно.
– Стало быть, это ты вырастил тану?
Гор задумался, потом пожал плечами, посерьезнев:
– Можно сказать и так. Хотя не совсем.
– В смысле? – обратился альбинос с нарастающим любопытством.
– Ну, правильнее сказать, что я ее учил. А вот повзрослела она без меня.
– Надо же, – только и нашелся Гистасп, чтобы просто не остаться в долгу.
Гор разболтался:
– К тому моменту, когда она переспала с Астароше, она уже достигла третьего ранга. Но за последующий до ухода год дальше так и не выросла, будто ей что-то мешало. Сейчас этого нет.
Гистасп с важным видом кивнул – кажется, понял, куда клонит собеседник.
– Да, она очень много и усердно тренируется.
Змей мотнул головой отрицательно:
– Дело не в этом. Она всегда тренировалась до кровавой рвоты, и в последний год это никак ей не помогало. Я пытался придумать, как хоть немного сдвинуть ее вперед, но, к сожалению, Бану восхищалась мной слишком сильно.
Гистасп, опешив от такого нахальства, даже немного похихикал:
– Гляжу, смерть от скромности с тобой точно не случится, э-э-э…
– Змей, – подсказал Гор.
– Змей, – закончил Гистасп. – По-моему, тану испытывает к тебе несколько другие чувства, нет?
Гор поглядел на блондина искоса, усмехнулся и прошел к лавке, прихватив мех с вином. Он зверски устал, и стоять сил не было.
– Это теперь. Это потому что я все-таки придумал. Как бы сказать… Я попал в Храм Даг не так, как она, моим наставником был мастер Ишли – тебе это ни о чем не говорит, но не суть важно, – в ту пору невысокий нервный высокомерный ублюдок, который насиловал всех рабынь старше одиннадцати и бросал мне свое редкое благоволение, как собаке заведомо голую кость. Я не мог ни капельки им восхищаться, поэтому с легкостью превзошел, когда настал час. С Бану иначе. – Гистасп поморщился. Слишком уж редко на его памяти кто-то звал таншу так. К тому же человек, которого альбинос воспринимал сейчас не иначе, как чужака. – Я спас ее семилетней девчонкой, спросил ее мнения, готова ли она ехать со мной, чтобы учиться убивать врагов, как умел я сам. Я привез ее в Храм Даг гостьей, заботился о ней месяц, я был силен и все умел. А потом выжег клеймо, и то, что там было дальше, не твоего ума дело.