Сообразив, что разговоры и увещевания эффекта не дают, через полторы недели Бансабира была вынуждена приказать офицерам и «паре-тройке телохранителей» заниматься где-то неподалеку, чтобы она видела, что бойцы не прохлаждаются без повода (на деле – чтобы Дан всегда был поблизости). Гистасп, таким образом, оказался задействован и занят, в качестве парня на подхвате пришлось подключить к сборищам Лигдама.
Алай, совершенно здоровый и даже, в общем, цветущий, но не покидавший покоев уже который день, на ежевечерних встречах со Змеем сетовал, грозно и молчаливо смотрел на побои, скупо комментировал, что имел в виду совсем не это, когда поручал помощнику склонить Маленькую таншу на свою сторону в подписании злосчастной бумаги. Гор негромко вздыхал со словами, чтобы царь доверил дело ему.
И когда после таких разговоров Бану и Гор пересекались в общей зале за ужином, или ночью на площадке для тренировки в темноте, или еще где-то, окружение танши отчетливо подмечало, как обычно бесстрашная и невозмутимая Бансабира внутренне подбирается и напрягается от одного присутствия Змея. Вся опасность мира заключалась для нее в нем одном.
С прочими танами и лаванами Бану в те дни старалась не пересекаться вовсе. Выходило не всегда, но она прикладывала усилия. Руки, ноги, спина, мышцы и даже кости – все болело до того нещадно, что попросту не оставалось ресурса для бессмысленных разговоров.
Довольно быстро Бану призналась себе: она все-таки стала по-настоящему наслаждаться происходящим на тренировках. Что-то в этом было – страшное и… родное.
Время от времени Гор сообщал какие-то сведения о ясовцах. Алаю было мало, но он сжимал зубы – лучше, чем ничего. Всегда легче иметь дело с теми, о чьих чаяниях имеешь представление. Желания и мечты – вот средство для управления людьми, не хуже страха. Когда-то давно, когда он оказался на престоле своего брата, он планировал править так, чтобы люди его любили. Но жизнь быстро все расставила по местам, дав Алаю понять, что лучшее оружие против толпы – это страх. А претендовать одновременно на боязнь и на любовь бессмысленно: одно непременно вытеснит второе.
В тот вечер царь отпустил Змея с указом продолжать поиски по всем направлениям, но Змей с докладами к нему больше не приходил.
Тогда Алай призвал дочь и выслушал сообщение о делах замка в дни пребывания в столице парламентеров. Позвал сына, сказал, что Гвендиор прислала весть с голубем: она дает добро на брак Халия с девицей Ахиль из герцогского дома Хорнтелл. Потом наконец велел явиться лорду-командующему с его докладом по состоянию в воинских рядах. Выслушав все новости, царь подавил желание выйти на балкон (а ну как его, «больного», увидят ясовцы?) и достал из нижнего ящика стола портрет своей покойной супруги леди Джанни́йи.