Он подождал еще минут пять. А потом сообразил, что надо вернуться на фейстоп: информация с золотой булавки могла отобразиться только там.
Переносить внимание на фейстоп, однако, было страшно. Для этого следовало отвести глаза от мертвеца, оставив его прямо напротив собственной груди и горла. А может, он был не совсем мертв? Или… Кеша вспомнил бесконечную череду зомби-сериалов, пронесшихся в свое время через его голову. Такого не могло, конечно, быть в действительности. Но страшно делалось все равно.
Выбора, однако, не оставалось, и Кеша решился.
Фейстоп, выплывший после секундного усилия из бледно-зеленого тумана, словно набух опасностью, каким-то грозным обещанием беды… Казалось, мостовую могла вдруг прорвать холодная рука Караева — и взять за горло… Впрочем, думал Кеша, постепенно успокаиваясь, если бы тот хотел, давно бы уже все сделал… Ткнул бы чем-то острым сквозь мембрану… Сколько времени таился напротив.
На фейстопе все было по-прежнему — только в дальнем углу площади, где обычно собирались новые демо-приложения, возникла новая икона. Там появилась…
Овечка.
И премиленькая, хоть и очень приблизительная — будто трехмерная анимационная фигурка, вырезанная из пенопластика. Таких овечек рисовали раньше школьницы, когда им хотелось изобразить какую-нибудь живность рядом с уже нарисованной принцессой — Кеша видел нечто похожее в передаче про детское искусство. Жалко, не принцесса. Но обойдемся…
«Вот интересно, — подумал Кеша, — а Little Sister ее видит? Это же на фейстопе… Впрочем, о чем это я…»
Он решительно кивнул овечке, и приложение запустилось. Фейстоп сразу исчез, словно между Кешей и привычной виртуальной вселенной кто-то вставил лист белой бумаги.
«Понятно, — подумал Кеша. — Скринится и шифруется…»
На белом фоне появилась овечка — такая же точно, как на фейстопе, — и пошла вправо. Она шла по белой пустыне довольно долго и наконец уткнулась в гору красных кирпичей. Взяв один кирпич зубами, она понесла его на левый край белого поля — вернее, просто влево, потому что никаких краев и границ у белой плоскости не было.
Кеша опять долго ждал, что будет, и дождался: овечка остановилась и опустила кирпич на белую поверхность. За первой овечкой уже шла вторая, тоже с кирпичом в зубах. Второй кирпич аккуратно встал рядом с первым, потом третий, потом четвертый. Овечки, кажется, строили какую-то красивую нарядную стенку. До Кеши донеслось мелодичное блеяние:
— Мимими! Мимими!
«Мило, — подумал он, — очень мило… И что? Он мне новые обои для фейстопа оставил? И все?»
— Здравствуй, Кеша, — раздался низкий мужской голос.