Первым делом я поднял фуражку. Но тут же отбросил ее. Мой указательный палец левой руки обагрился быстро капающей кровью. Боли все еще не было. Просто, палец как будто онемел. Зажав палец, оторвал чистую, на мой взгляд, полоску от тряпочки и туго замотал палец. Кровотечение остановилось сразу. Отмыв и вытерев с горем пополам руки, я вернулся на место происшествия. Надо было уничтожать следы моей «исследовательской» деятельности.
Снова поднял фуражку. На нижней поверхности козырька был разрыв, больше похожий на разрез длиной около сантиметра. Небольшой. Не заметят. Хорошо, что не по глазу. Лишь надев фуражку, обратил внимание, что зеленая ветка клена зияет довольно глубоким порезом. Я поднял пружину и с силой провел по ветке. На ветке осталась чуть заметная неглубокая царапина. Повезло, ничего не скажешь…
Все детали патефона поместились в ящике без сборки. Вставив фанеру с дерматином, водрузил диск. Ручку на место. Патефон поднял и установил на шкафу, как было. Пружину забросил на чердачок пристройки к сараю, куда родители не поднимались вообще.
Снова мыл руки, тщательно оттирая золой из дворовой печки с хозяйственным мылом. Потом снова сделал перевязку. Крови — ни капли. Дугообразный отрыв кожи на суставе приложил на место, намазал спасительной стрептоцидовой мазью и перевязал. Намотал совсем немного, чтобы палец не казался толстым…
…Мне не исполнилось еще четырнадцати лет, когда я закончил семилетку. Осенью шестидесятого я учился в восьмом классе средней школы при Дондюшанском сахарном заводе. К октябрьским праздникам школа готовила большой концерт. Особое место в жизни школы занимал хор. Хоровой коллектив школы не имел равных в большом тогда районе. На республиканских смотрах художественной самодеятельности хор стабильно занимал призовые места.
Руководил хором уже совсем пожилой учитель музыки и пения Сильвиан Леонтьевич Флорин (Филькенштейн). Это был неутомимый труженик музыкального искусства, настоящий подвижник. Кроме занятий в школе, у него постоянно было около полутора десятка учеников, которых он обучал играть на баяне, аккордеоне и скрипке. Репетиции хора регулярно проводились по вторникам и пятницам.
Фаина Александровна, директор школы, о хоре заботилась постоянно. Сильвиан Леонтьевич был предметом ее особой заботы, несмотря на его вспыльчивый характер, частые крики во время репетиций. Из числа вновь прибывающих из окрестных сел в школу учеников Фаина Александровна постоянно выискивала резервы для пополнения хора. Не обошла она своим вниманием и меня.
На первой же репетиции в спортзале раздали, написанные четким ученическим почерком тексты песен. Наизусть я их выучил быстро. В хоре петь было легко. А перед праздниками участников хора освобождали даже от математики, что было немаловажно. Причина была более, чем уважительная.