— Подойди ближе! Еще! Опусти трусы! Ниже! Ещё ниже! Так! Кашляй! Повернись! Наклонись и раздвинь ягодицы!.. Ты что, нагнуться не в состоянии? Что с тобой?
Франек повернул к врачу белое, как стенка, лицо:
— Живот очень сильно болит. Желудок. Язва…
— Рвоты кровью не было? Стул черный?
Франек согласно кивал головой, не очень понимая, который стул черный.
Черкашин вызвал старого, еще довоенного терапевта Недопаку. Тот уложил Франека на кушетку. Сосредоточенно щупал живот, заставил показать язык, зажмурить глаза.
— Похоже на статус истерикус. Давайте сделаем на всякий случай рентген желудка. Ты сегодня завтракал?
Франек отрицательно замотал головой.
Рентгенкабинет был рядом, через дорогу. Франека отправили туда с направлением, на котором вверху крупными буквами было написано: Cito! (Немедленно!). Минут через пятнадцать в кабинете хирурга появился врач рентгенолог с большим листом мокрой пленки. Приблизившись к уху Черкашина, рентгенолог вполголоса что-то объяснял. До уха Франека донеслись слова: на выходе из желудка, двенадцатиперстная кишка…
— Подойди поближе! Стань смирно! Что ты проглотил? Какую монету?
Франек чуть слышно прошептал:
— Двадцать копеек.
Все ребята наблюдали захватывающее зрелище. Такое и в кино не часто увидишь! Глаза Вани Жука поблескивали из под густых ткачуковских бровей. Лицо его было самым серьезным.
— Та-ак! Не хватает, что ты симулируешь, так ты еще и занимаешься членовредительством, чтобы не отдать долг Родине? Сегодня же на операцию. Если найдем монету, сядешь в тюрьму надолго, больше чем служба в армии! Понял?!
— Понял… Я в армию…
Где-то внутри Франека что-то громко заурчало. Он схватился за живот. Согнувшись в три погибели, едва успев одеться, без спроса и разрешения вылетел из кабинета. Черкашин вытащил папиросу и, откинувшись на спинку стула, закурил.
— Антракт пятнадцать минут. — серьезно сказал Егор Захарович, выпуская густой табачный дым.
Черкашин оказался неправ. Не прошло и десяти минут, как дверь в кабинет хирурга открылась. Вошел Франек, неся на вытянутой руке, как драгоценность, злополучную монету.
— Что ты мне копейку даешь? У меня свои есть! Будем резать и вытаскивать ту, что в желудке!
— Это та самая… Я её хорошо отмыл.
Лицо Черкашина стало наливаться густой краснотой. Сохраняя серьезный вид, написал повторное направление на рентген. Франек исчез.
Через минут пятнадцать снова появился рентгенолог с мокрой пленкой. Выглядел он растерянно:
— Ничего не понимаю, Егор Захарович! Я крутил его и так, и этак. Даю голову на отсечение, что монета была в желудке, самое большее, она могла пройти в луковицу двенадцатиперстной кишки. Непонятно…