Эта яркая, привлекающей множества вожделенных взглядов девушка, как будто не осознавала своей красоты. Никро разговаривал с ней всего однажды, и этот разговор оставил о себе приятные впечатления. Найа была прямой и честной, не в её характере было пытаться хитрить. Она не совала нос в чужие дела, но и не могла оставаться в стороне, когда на ее глазах творилась несправедливость. Как-то раз Никро наблюдал, как Эспринтенсо заступилась в столовой за первокурсника, припугнув приставших к нему. С ней не стали связываться. На всей Адаме не было места, где бы больше чем в Алькурд Пардес принимали равноправие слабого и сильного пола. Наткнуться на девушку, которая не только может за себя постоять, но и гораздо лучше тебя освоила технику рукопашного боя, здесь можно так же часто, как на снег на Тантаровых островах.
— Да, юная мистресс, примерно так, в общих чертах, — меняя гнев на милость тихо проговорил Профессор Тунг, и как будто полностью овладев собой, снова хитро прищурился и продолжил. — Как говорил незабвенный Конрад Ройль: “Не возможно, чтобы со слабой и маленькой страной творили то, чего бы не позволило делать с собой большое и сильное государство”.
— Но и “большое сильное государство” не может спокойно сносить выпады в его сторону делая скидку лишь на то, что оппонент небольшая страна, — проговорила Лусинэ Оуян глубоким и бархатным, но твёрдым голосом, прожигая профессора взглядом глубоких темно-серых глаз. Она была уроженкой далекой восточной Империи Кинти. По всей информации, которую Никро знал о родине этой девушки, выходило, что это тоталитарная страна, чьи идеологические догматы нелегко было перекроить обучением в Алькурд Пардес. Так и у Лусинэ периодически проскакивали подобные высказывания.
За прошедшую неделю у Локка сложилось четкое ощущение того, что Оуян немного не правильно воспринимает действительность. Она была холодна и неразговорчива, заносчива и горделива. Но это было бы ещё полбеды — временами, казалось, она могла спокойно убить человека за невинную шутку, отпущенную в ее сторону и лишь строгие правила Академии сдерживали её. Она училась в заведении, которое было оплотом демократических идей, но никак не могла отказаться от политического курса родины. Локк вообще слабо понимал, почему такую упрямицу до сих пор не отчислили.
“Может из-за внешности?” — усмехнулся снайпер.
Девушка была не просто привлекательна. Её, не кривя душой, можно было бы назвать красавицей. Восточные черты лица, изящный разрез глаз, обрамляющий сильный взгляд и шелк длинных черных волос, делали её заметной и выделяющейся из толпы. Если красота юной фатосинки Эспритенсо была солнечно-яркой и бросающейся в глаза, то красота Лусинэ больше походила на восхищение дикой и опасной пантерой, что летит в смертельном прыжке и вот-вот сомкнет свои клыки на твоей шее.