Но случилось иначе.
Как потом Мэг старалась забыть ту фразу, сказанную Гарри, когда они рыбачили на лодке: «Я тебя не люблю и не полюблю никогда!» Он сказал это раздраженно, даже с ненавистью. А она тогда рыдала, и сердце ее разрывалось от отчаяния, от того, что она любит его, и он здесь, рядом, с удочкой в руке, и он может обнять ее и поцеловать; но он сказал то, чего она боялась больше всего.
— Не говори так, Гарри, не говори! — воскликнула тогда Мэг.
— Я ничего не могу поделать, Мэг. Внутри я как старик… — лишь ответил Гарри, отвернувшись от нее.
Но она продолжала любить его, любить после этих слов, любить и потом, когда он уехал с фермы. И никогда она никому не расскажет о Гарри. Чувство к нему превратилось в душе Мэг в потаенный, тщательно скрываемый огонек, которым она согревалась, лишь вспоминала, что она до сих пор любит его.
Без Гарри, который уехал в город, дом миссис Мелвилл сразу стал чужим для Мэг, и она с радостью вернулась на пароход к Дели, братьям, больному отцу.
Мэг старалась узнать, куда уехал Гарри, но след его затерялся. Она смогла только узнать, что Гарри взял билет на пароход, отправлявшийся из Порт-Аделаиды. Но куда уходил пароход, куда направился этот взрослый и молчаливый фронтовик — никто не мог сказать. Не знала этого и миссис Мелвилл…
Мэг стала покупать газеты и читать статьи и воспоминания очевидцев о войне; она поначалу надеялась, что в какой-нибудь газете прочтет воспоминания Гарри или хотя бы упоминание о нем, но тщетно. Мэг перестала покупать газеты и выискивать страшные очерки о чудовищном варварстве немцев и героизме английских и американских солдат. Но надежду, что когда-нибудь они все равно с Гарри встретятся, она не потеряла…
— Спасибо, что ты пришла, Мэг, — тихо сказала Дели, все так же стоя спиной к дочери и глядя в окно.
— Мне все понравилось, — начала Мэг, кашлянув. — С мистером Чапменом мы выбрали место, оно тебе понравится, понравилось бы и ему… На краю кладбища, возле трех молодых эвкалиптов. Правда, запросили дорого, сорок фунтов за могилу, — быстро заговорила Мэг, словно боясь, что Дели может ее прервать и попросить не рассказывать о столь грустных вещах.
— Да, это ужасно дорого, — сказала Дели, повернувшись к дочери. Ее всю передернуло внутри. Она тут же вспомнила три детских могилы в Эчуке, неподалеку от их большого дома, куда она с тетей Эстер, дядей Чарльзом и Адамом переехала после Кьяндры. Дяде Чарльзу наконец повезло, и он нашел нечто похожее на золотую жилу, которую тут же продал.
Три детских могилы… Три молодых красных эвкалипта: один эвкалипт — это Адам, второй — Брентон, третье деревце — ее последний умерший ребенок: девочка, родившаяся умственно неполноценной.