— Дели, давайте перейдем на «ты», если вы не против?
Она неопределенно покачала головой и промолчала.
— Я попросил мальчика-посыльного, который в городе знает многих, расспросить о «Филадельфии»…
— И обо мне, — добавила она.
— И о владельце парохода. Какой-то шкипер в таверне, или, как это называется у вас, в питейной забегаловке, сказал, что у вас похороны. Я и решил как-то поддержать тебя…
— Почему же вы не подошли?
— Не знаю. Я не смог. Было слишком много молодых людей, и что-то мне мешало, — замялся он.
— Да, это были мои дети, их у меня четверо.
— Видимо, их, как это ни смешно прозвучит, постеснялся. Мне показалось, мое присутствие будет излишним.
— Зря! — воскликнула она. — Зря вы постеснялись… Ты знаешь, а я почувствовала твою поддержку, что ты рядом со мной, что ты хочешь как-то успокоить меня, что ли… Я тебе благодарна за это, — совершенно серьезно сказала Дели.
— Благодарна? И не более того? — прищурился он.
— Максимилиан! Ты требуешь от меня слишком многого! — воскликнула Дели в изумлении. — Вчера я похоронила мужа, а сегодня сижу с тобой!.. И совсем не из-за того, что ты… Что я… — Она запнулась, подыскивая слова и учащенно дыша. — Если бы не дети, если бы мне не нужны были деньги, чтобы учить Алекса, чтобы Мэг могла жить в городе. Нам нужно заплатить за похороны…
— Со мной ты ни о чем можешь не беспокоиться.
— Максимилиан! — вскричала она и ударила кулаком по столу. Она поняла, что шампанское бросилось в голову, лицо Максимилиана немного поплыло перед глазами, чрезвычайно странно! Она так мало выпила, ей стало дурно от этого запаха роз, от непривычно изысканного завтрака — или он, со своей прямотой, так на нее влияет, что закружилась голова?
Максимилиан расхохотался:
— Ну ты совсем как моя жена. Она тоже закатывает истерики, когда чем-то недовольна.
После этих слов у Дели мгновенно просветлело в голове, она сменила гнев на милость:
— Слава Богу, что ты не скрываешь, что женат.
— И в самом деле ты обо мне очень плохо думаешь. Ты ведь меня совсем не знаешь…
— И ты меня тоже, Макс, — добавила она, вскинув брови.
Он попытался что-то съесть, но на лице его появилось брезгливое выражение, и он отодвинул тарелку.
— Дели, моя жена — пустая, ограниченная женщина. Мы давно не живем вместе. Она переехала под Рединг и живет там в небольшом поместье, которое я, пожалуй, специально для нее и купил, чтобы она была подальше от Лондона. Она живет там вместе с моей средней дочерью. Я давно хочу развестись, Дели… Мы уже не любим друг друга. Может быть, никогда и не любили. Она…
— Пожалуйста, не надо говорить о ней плохо, — сказала Дели, прервав его на полуслове. — «Пустая, ограниченная»… Если твоя жена, как ты говоришь, пустая и ограниченная, то я, на твой взгляд, видимо, бескрайняя? Ты так, что ли, думаешь?