Он неожиданно звонко расхохотался:
— Дели, как ты меня радуешь!
— Да-да, наверное, так же, как моя картина или даже более, — сухо сказала она.
— Дели, Дели… — Он перегнулся через стол и хотел поймать ее за руку, но она отдернула руку и резко встала.
— Максимилиан!
— Да, ты права, — грустно согласился он.
Не зная, садиться ли ей снова за стол или быстро выбежать отсюда, Дели стояла, крепко держась за резную спинку стула, словно боялась упасть.
— Я хочу еще раз взглянуть на то, что нарисовала.
— Пожалуйста.
Дели прошла в другую комнату: это оказалась просторная спальня с большой кроватью, застеленной шелковым покрывалом с кистями. На спинке кровати висели два шелковых халата: один черного цвета с красными большими пионами, другой желтый с мелкими попугайчиками, видимо, китайской работы.
Дели подошла к своей картине, висящей на стене, увидела дыру от пули и вздохнула: пейзаж был бесспорно хорош, но холст безнадежно испорчен.
Сзади почти неслышно подошел Максимилиан, спиной она почувствовала тепло, исходившее от его груди. Он чуть коснулся ее локтя, и Дели резко обернулась, вопросительно глядя на него. Она хотела прочесть по его лицу, что это значит? Как ей понять то, что она только что увидела? Его серые глаза цвета неба на ее пейзаже печально смотрели на нее и говорил об огромном сожалении.
— Ах, Дели, если бы я был женат на тебе, может быть, я был бы счастлив… — сказал он так грустно и пронзительно-печально, что у Дели похолодело в груди.
— Максимилиан. Макс, тебя правильно прозвали безумцем. Ты видишь меня второй раз в жизни.
— Третий.
— Пусть третий, но тебе не семнадцать лет, и мне, увы, тоже, — почти прошептала Дели.
— Я вижу, что тебе не семнадцать. Но все равно я хочу тебя видеть каждый день, — глухо и хрипловато сказал он.
«Как временами все-таки проскальзывает в нем эта прямота, скрываемая вежливостью. Когда он так просто говорит, то похож на Брентона и Бренни одновременно. Но почему он это сказал? Может быть, выбилась седая прядь?» — обеспокоенно подумала Дели и провела рукой по волосам.
— Почему ты хочешь видеть именно меня? — усмехнулась она.
— Дели, ты напрашиваешься на комплимент? — Максимилиан скривил свои тонкие розовые губы.
— Ни в коем случае. Просто мне интересно, что может найти богатый помми в обыкновенной австралийской… — Она хотела сказать «старухе», но смолчала — ведь она не старуха, внутри она чувствует себя просто двадцатилетней девушкой. — Вдове, — добавила она. — Какая во мне экзотика? Трубки во рту нет, я вроде бы не ругаюсь, как пьяные матросы, так что же во мне… необычного?