Пульса не было.
— Вы что, с ума сошли? Я не буду этого делать!
— Слушай, лепила, — почти миролюбиво прогудел один из них, — девчонку уже не спасти. Она мертва. А ее почка реально нужна реально серьезному человеку. У него дочь без этой почки загнется. И если ты профукаешь сейчас все, то останешься здесь жить… а мы к тебе таких детей каждый день возить будем, понял? До победного конца…
— …В общем, у меня не было выбора… Девочка уже мертва, ей действительно было уже ничем не помочь. А принимать решение надо быстро — почки необходимо доставать сразу после смерти, чем быстрее, тем лучше… Если бы я не сделал этого, они бы еще детей привезли… Я понимаю, это страшно звучит, но… что я мог поделать?..
— Встаньте, — приказал Круглов.
Пархоменко поднялся. Звякнули наручники.
Круглов, вставший со своего места практически одновременно с ним, шагнул к двери.
— Прошу.
Оба вышли.
* * *
— А че мне за это выходит? — поинтересовался Теплов.
Открылась дверь, и в комнате появились новые лица.
При виде Теплова Пархоменко побелел как стена.
— Это он! Он! Один из них, из шайки этой!..
— Что? — не поняла Рогозина. — Из какой шайки?
— Все в порядке, Галина Николаевна, — сказал Круглов.
От немного натужной эмоциональности Теплова не осталось и следа. Он весь подобрался, как волк в капкане.
— Все, приплыли. — Слова прозвучали как обращение к самому себе, потом уже резче и злее. — Это… мне нужен адвокат. И телефонный звонок.
* * *
А в это время по Москве летела черная иномарка, увенчанная мигалкой и сопровождаемая джипом охраны. Заточенный в ней, как в тесной камере, Руслан Султанович Султанов общался по телефону с непосредственным начальством.
— Да, Сергей Сергеевич. Да, конечно, я понимаю. Нет, ну я же не могу сам этим заниматься! Да, я понимаю. Хорошо. Три дня, хорошо. Понял. Повторяю: моя полетит первой… — Он закончил разговор и швырнул телефон в пуленепробиваемое стекло. — Твою мать!
Телефон отскочил и плюхнулся ему на колени. Через минуту аппарат снова начал звонить.
— Султанов слушает, — спокойным хорошо поставленным голосом ответил кому-то невидимому его хозяин.
Москва. Квартира Антоновых
Валя Антонова не лукавила — она действительно стала домохозяйкой.
Она научилась ценить радости, которые жизнь дарит матери семейства, — хорошие оценки старшего, выздоровление малой после бронхита, удачную «шабашку» Степана и, как следствие, неожиданную возможность на зимних каникулах слетать в Египет…
Валентине слишком дорого досталась домашняя гармония. Она до сих пор ощущала леденящий холод при воспоминании о том, как, в очередной раз вернувшись с работы на рассвете — расследовали убийство, умело замаскированное под суицид, — она обнаружила на кухне, плавающей в табачном дыму, Степана. Глаза у него налились кровью, от него несло спиртным, но взгляд был пронзительно-трезвым.