Женщин было несравнимо меньше, хотя, как прекрасно знал Майский, именно они составляют большую часть тех овечек, которых умело стригут разнообразные проповедники, гуру, сэнсэи и прочие проходимцы. Домохозяйка лет сорока пяти, молоденькая студентка и эффектная жена какого-то весьма состоятельного мужа.
Двенадцать. Все в балахонах, различаемых только по цвету.
То, что происходило сейчас, называлось медитацией, и медитация близилась к концу. Майский мысленно попросил прощения у своих затекших ног. Она закончилась, когда человек, сидевший отдельно от двенадцати в центре весьма условного круга, поднял голову и сбросил капюшон.
— Друзья в бесконечности! — произнес он хорошо поставленным голосом. — Сегодня великий день!
Майский не слишком-то любил читать художественную литературу, но джеромовских «Троих в лодке» когда-то одолел. По ассоциации вспомнилось: «Вдруг над бортом лодки возникла голова Джорджа и заговорила…» Он с трудом сдержал смешок.
Среди прочих «детей» пополз шепот.
— Возрадуемся! — Тот, что был в центре, воздел руки. — Ибо сегодня к нам присоединился новый друг в бесконечности. Прошу!
Майский скинул капюшон, поднялся на ноги и смущенно улыбнулся. Ему зааплодировали.
Главный адепт, похоже, сел на любимого конька.
— Дадим же имя смелому человеку, сумевшему пробить косность бытия, осознать тщету человеческой жизни и прийти к нам, его духовным братьям и сестрам. Наречем его братом Эль, ибо он тринадцатый среди нас, а «эль» — тринадцатая буква алфавита.
«Дети» загудели:
— Добро пожаловать, брат Эль.
— Друзья в бесконечности! — не унимался главный. — Давайте совершим общую медитацию, которая поможет облегчить нашему брату путь осознания и просветления, вне тенет суеты и мелочности вещного мира.
Он снова набросил на голову капюшон и застыл в медитативной позе. Остальные последовали его примеру. Майский еще раз попросил прощения у своих ног, которые только-только перестало колоть иголочками, опустился на колени и сделал вид, что ушел в астрал.
Адепты, похоже, так увлеклись просветляющим действом, что не заметили, когда их гуру… лидер… а, хрен с ним, ломать еще голову, как его называть! — решил Майский… — снял капюшон и поманил новообращенного к себе.
О, это уже ближе к делу!
— Что привело тебя к нам, брат? — Голос у главного был душевный, как ведро патоки.
— Отсутствие смысла, — скорбно проговорил Майский. — Когда просыпаешься утром и понимаешь, что тебя ждет все та же рутина, все тот же круговорот, затягивающий, как болото… И кажется, что все вокруг утратило свою суть… стало ненастоящим… А до настоящего не дотянуться…