То есть человек с такой внешностью и таким жутким ирландским акцентом в принципе не может ассоциироваться со словом «сотрудничество». Он может ассоциироваться со словами «ирландский паб», еще лучше на ум приходят слова «грязный дешевый ирландский паб», а стойкий аромат смеси пива и перегара, исходящий от него, вызывает лишь мысль о тяжелом похмелье. Но вот именно слово «сотрудничество» в этот список никак не попадает. Совсем.
– Ну, я имею в виду, как ты, этого… – он пощелкал пальцами, как бы вспоминая слово, – как там его… Марк. Да, точно, Марком засранца звали… В общем, ловко ты его оприходовала со скалы. Я про этот стиль, если что. Да ладно тебе, не расстраивайся, насильников никому не жалко, – он словно отмахнулся от лишних мыслей рукой, как от назойливой мухи. – Если бы ты его даже просто сдала, то в любой «банке» благословенного штата Иллинойс ему бы так разработали дыру, что дерьмо вываливалось бы из него каждый раз, когда чихает.
Тут я совершенно онемела и не сказала уже совсем ничего. А Мерфи продолжал ораторствовать:
– Вот что я тебе скажу, чика, если ты планируешь меня бояться, то это ты зря, никто по этому козлу сильно скучать не будет. Ты решила свою проблему, а заодно и мою, и будь я человеком, сказал бы тебе большое человеческое спасибо.
– Я ненавижу, когда люди мне говорят «чика», – немного поразившись собственной наглости, заявила я.
Он махнул на это рукой и сказал:
– Я знаю. – Он внезапно протянул руку и желтым прокуренным пальцем слегка постучал мне по лбу. – Хэлоу-у-у, кто-нибудь дома? Я вроде уже ясно сказал, что я не человек. Глухая или глупая?
Тут я настолько обалдела, что даже не ударила его по руке, когда он тыкал своим грязным пальцем в мой чистый лоб. И только сдавленно пискнула, совершенно потеряв голос.
– А кто?
– Мерфи! – торжественно объявил он и широким жестом сдернул свою красную кепку с головы.
На голове были рога.
Нет, это не были какие-то большие изогнутые бычьи рога, и это не были ветвистые оленьи, да и не влезли бы они под эту дурацкую предвыборную кепку, но сквозь его давно не мытую сальную шевелюру совершенно явственно пробивались маленькие конические рожки. Черные. При этом его радостная улыбка показалась мне какой-то клыкастой, а похмельно-красные глаза засветились чем-то уже совсем по-нехорошему багровым.
Вы когда-нибудь испытывали одновременно страх и любопытство, причем настолько сильные, что ты просто теряешься: то ли тебе бежать и визжать, то ли прыгнуть к нему на колени с криком: «Дай потрогать, дай потрогать!»?
– И кто же ты такой, Мерфи?