Не дождавшись ответа, его бывшая жена сделала маленький шаг вперед, уничтожив этим шагом разделявшее их пространство. Вырвав маркер из рук Гения, Эмри опустила его в один из карманов его пиджака.
— Это право. И честное слово, мне неинтересно знать, что ты мне скажешь.
Она настолько придвинулась к его лицу, что Гений зажмурил глаза, стараясь заставить весь этот кошмар исчезнуть. Она открыла сумку. Что-то тяжелое и холодное опустилось во второй карман пиджака.
— А это лево. Стреляй в голову.
«Что я должен чувствовать? — этот ненавистный ему вопрос отравлял бескрайнюю радость Гения. — Что в этой ситуации чувствовал бы другой?» И, к сожалению, в его случае этот вопрос не был праздным. Без ответа на него Гений был абсолютно сумасшедшим, он был опасен для общества. Он был пригоден разве что в качестве подопытного в исследовательских центрах корпорации.
Правильный ответ на этот вопрос привёл его туда, где он был: в технический отдел корпорации «Эмджей», что уже само по себе было практически невероятно. Но лишь на первый взгляд. Улыбка, строгое лицо, набор стандартных приёмов по обведению вокруг пальца тех, кого ему вверило в управление вышестоящее руководство. Жизнь в корпорации была игрой по правилам, которые редко ставили Гения в тупик. Окружающие могли догадываться о том, что он отличается от них, но это не имело ровным счётом никакого значения, пока они обязаны были выполнять его распоряжения.
Всё, что было за пределами, понять было совершенно невозможно. Люди говорили одно, а имели в виду совершенно другое. Объясняя мир, люди веками создавали литературу и кино, словно злонамеренно рассказывающие об этом мире откровенную неправду. Но Гений знал, что никакого умысла у них не было. Ведь все они точно так же, кто-то больше, кто-то меньше, не понимали мир средствами разума. Вместо этого они, даже самые неразумные из них, обладали чувством, направляющим их в нужную сторону в огромном человеческом муравейнике. Это чувство не было инстинктом, инстинкты были вполне присущи Гению, как и эмоции, ведь, в конце концов, биологически он ничем от них не отличался. Но его чувства были другими.
Взгляд Гения скользил по непроницаемым витринам, вид на которые открывался с четвертой пешеходки: когда-то они с Эмри гуляли здесь вместе. Ещё до того, как ей дали членство корпорации. Об остальном ему и вспоминать не хотелось. Она любила его. Но что это значило?
Не вдаваясь в значения отдельных слов, лгала она или говорила правду? И зачем она делала то или другое? Она не могла говорить правду, несомненно.