Старший сын Милицы Джюра в семнадцать лет стал дружинником Стефана Мусича. О силе Джюры ходили легенды. Но на всякие подобные байки он не обращал внимания, не считая нужным ни отвергать их, ни подтверждать. Как бы то ни было, среди дружинников Стефана он считался самым сильным и надежным. И Джюра никому не собирался уступать этого звания. Бой длился уже более трех часов, а он не ведал устали. Он, казалось, своим личным примером подтверждал легенды о храбрости и силе сербов. Не один десяток османских голов срубил меч Джюры и еще столько же оглушил удар его булавы.
Судьбе было угодно, чтобы братья встретились через много-много лет именно здесь, на поле брани, но только по разные его стороны. Они медленно, но неотвратимо приближались друг к другу, и не было силы, могущей воспрепятствовать их встрече. Впрочем, помнили ли они друг о друге?
И вот клинки их скрестились. На миг воины застыли, но этот миг — глаза в глаза, — казалось, длился целую вечность. Клинки вправо, клинки влево, попытка удара, но противник увернулся. Снова все сначала — влево, вправо, удар. Дрались с особым остервенением, поняв, что они достойны друг друга и что для одного из них этот поединок окажется последним. Вправо, влево, вправо, влево, замах — и клинки снова скрестились, и, казалось, не было уже силы, способной оторвать их друг от друга. Неожиданно рука у Джюры задрожала, и Саид яростно стал прижимать ятаганом меч противника к его телу. Но, перейдя к силовому давлению, янычар на какой-то миг потерял равновесие, и этого было достаточно Джюре, чтобы перехватить инициативу. Он сделал шаг в сторону и, не давая ятагану Саида соскользнуть со своего меча, пригнул его к земле. Чтобы не упасть самому, Саид отпустил рукоять и ятаган упал. Безоружный янычар разогнулся и бесстрашно посмотрел на своего противника. Он готов был принять смерть с честью, он искупил ее многими трупами сербских ратников. Но Джюра медлил. Он вглядывался в лицо своего противника и что-то до боли родное показалось ему в нем. Особенно эта горошина родимого пятна над правой бровью. К своему удивлению, и Саид уловил во взгляде слегка прищуренных глаз серба какую-то особую, только ему, Саиду, известную и понятную родственную близость. Боясь поверить в это чувство, Саид прикрыл глаза. Но и Джюра тут же отбросил все сомнения: это бред, этого не может быть. Он поднял свой меч, но тут же опустил его — безоружного даже на поле боя он убить не мог. Кончиком меча он поддел янычарский ятаган и подбросил его. Саид поймал его на лету, и поединок начался снова. Всего какую-то минуту длилась эта пауза, но перед врагами-братьями она проползла вечностью. И за эту вечность они накопили новую силу и с новой яростью начали бой.