Через несколько недель мы продали все наши вещи и купили билеты в один конец до Сиэтла. Когда пришло время сообщить об этом маме, я испытала приступ паники. Что она подумает? Ей не понравится… Может быть, я совершаю ошибку? Я долго раздумывала, вспоминая ее реакцию на перемены, которые происходили в моей жизни после того, как я повзрослела.
В восемнадцать лет я сделала пирсинг носа. Мама два часа лежала в кровати и рыдала.
В девятнадцать лет я сказала, что не собираюсь получать в колледже диплом с отличием, потому что «Да кому это надо?» Мама два часа лежала в кровати и рыдала.
В двадцать лет я сбросила 60 килограммов. Мама два часа лежала в кровати и рыдала.
В двадцать один год я сказала ей, что мне очень грустно, и я не знаю, как дальше жить. Мама два часа лежала в кровати и рыдала.
В двадцать три года я рассказала, как болтала с Леонардо Ди Каприо и смеялась с Марком Руффало на съемках «Острова проклятых». Мама два часа лежала в кровати и рыдала.
В двадцать четыре года я сказала, что уезжаю в Филадельфию работать над другим фильмом — с Полом Раддом и Джеком Николсоном. Мама два часа лежала в кровати и рыдала.
В том же году я сказала, что собираюсь бросить кинематограф и начать писать. Если точнее — вести кулинарный блог. Мама не знала, что такое блог, так что отговорила меня, а потом два часа лежала в кровати и рыдала.
В двадцать пять лет я позвонила ей и сказала, что продала все свои вещи и переезжаю в Сиэтл. Просто потому, что могу, хочу и уже все решила. Мама ответила:
— Хорошо, следуй зову сердца.
И я последовала.
Она поцеловала меня у выхода на посадку.
— Я так горжусь тобой. Не забывай: ты всегда можешь вернуться домой.
Она сдерживала слезы такими же отчаянными усилиями, как и я. Я знала, что сначала она смирилась с тем, что я веду блог, только потому, что я лишилась работы. Она ни за что бы не позволила мне уйти со стабильной работы, более престижной, чем готовка и стук по клавишам компьютера — уж она-то знала, как хорошо, когда зарплату платят постоянно. Но теперь у меня не было другого выбора. Через месяц после того, как я открыла «Не хотите ли остаться на ужин?», она позвонила мне и сказала:
— Он просто потрясающий.
— Ты серьезно? — спросила я ее.
— Да. Ты писатель, Андреа, и, по-моему, я только что это поняла.
Мама и Пол стали моими главными фанатами — три раза в день проверяли сайт на обновления, постоянно звонили мне с комментариями, с гордостью рассказывали всем знакомым. Пол присылал мне фотографии отлично прожаренного бифштекса с подписью «Наверное, это подойдет для блога!», а мама слала по почте красивые коврики и разноцветные тарелки для фотографирования еды. Их поддержка стимулировала меня писать дальше.