— Оликса вы тоже держали здесь? — спросил я.
— Верно. Второе стойло с этого конца. Но он был здесь всего четыре дня.
— Где начался пожар?
— Ночью загорелась солома, — нахмурился Чаб, — как раз вот здесь. — Мы стояли в центре помещения. — Пламени почти не было. Больше дыма.
— Вы вывели лошадей в паддок перед конюшней?
— Верно. На всякий случай. Но, черт подери, животные так испугались, что разнесли в дальнем конце ограду и выскочили на проселочную дорогу, которая проходит позади. Оликса мы так и не нашли. С тех пор о нем ни слуху ни духу.
Мы поговорили о том, как они искали лошадей на следующее утро. Ладовски сказал, что по всему Кентукки бродят лошади и никто не обратит внимания на потерявшуюся. И хотя за Оликса обещали награду и люди из страховой компании рыскали в округе, как ищейки, жеребца так и не нашли.
— А теперь Крисэйлис, — сочувственно вздохнул я.
— Да. А еще говорят, что молния дважды не ударяет в одно и то же место!
Он, конечно, был огорчен, что племзавод потерял вторую из своих главных приманок, но не очень. Не его деньги были заплачены за лошадь, и, кроме того, он гордился оставшимися пятью производителями и образцовым ведением дела. Я спросил, бывал ли он в Калифорнии.
— Ферма переезжает туда, знаете? — сказал он.
— А вы сами поедете?
— Может, да, а может, нет. Все зависит от миссис, а она никак не может решить. — Он вздохнул и с достоинством принял купюру, которую я дал ему.
Когда я вернулся к бассейну, жена Дэйва уже надела платье, и Эва на подносе как раз уносила пустые бокалы.
— Ну, что вы думаете о ферме?
— Лошади прекрасно выглядят. Особенно жеребцы, просто великолепно.
— Вы бы тоже так выглядели, если бы от вас требовалось только... — начала она и многозначительно замолчала.
Кроме срывавшегося иногда с языка «черт возьми», это была последняя словесная петарда в тот день. Но мое равнодушие к ее выходкам не оказало такого же воздействия на число бокалов виски. Медленно и непрерывно она пила во время обеда и до самого моего отъезда. Тормоза у нее в голове, как и раньше, наполовину действовали, наполовину барахлили.
— Вы женаты? — спросила она, разрезая толстый кусок мяса.
— Нет, — покачал я головой.
— Разведены?
— Нет. Я никогда не был женат.
— Голубой? — Она произнесла это так просто, будто спрашивала: «Удобно ли вам?»
— Нет, — чуть улыбнулся я.
— Тогда почему вы не женитесь?
— Не нашел женщину, которая пожелала бы выйти за меня замуж.
— Не говорите глупостей. Женщины, должно быть, стоят в очереди к вашей постели.
— Это не одно и то же.
— Так вы живете совершенно один? — Она смотрела на меня поверх края бокала.