Она сглотнула и, помолчав, спросила:
— Черт возьми, а если провалишься? Что тогда?
Я не ответил, и секунду спустя она настойчиво повторила:
— Скажите мне, что вы делаете, если проваливаетесь?
— Мне пока не приходилось зализывать раны.
— О-о. — Она тихо засмеялась. — Слепой ведет слепого, как и вся проклятая человеческая раса.
— Что ж... — Я встал. — Мы все бредем, спотыкаясь в темноте, — это факт.
— Не знаю, поверите ли вы мне, но я была чертовски верна Дэйву до этого...
— Уверен в этом.
Она встала и стояла, слегка пошатываясь.
— Мне кажется, я ужасно скованна.
— Это лучше, чем быть развязной, — улыбнулся я.
— Ради бога, не загадывайте мне шарады в час ночи. Думаю, если вы собираетесь искать этого проклятого Оликса, то нет надежды, что вы поедете с нами в Калифорнию.
— Мне хотелось бы, чтобы была.
— Проклятый лжец, — пробормотала она. — Спокойной ночи.
Юнис направилась к двери и ни разу не оглянулась.
* * *
Утром я отвез их в аэропорт. Юнис оставила мне свою машину и дом на такой срок, какой понадобится. За завтраком она саркастически намекнула на свой ночной визит:
— Лучше недобрать секса, чем потом пожалеть.
— Что? — спросила Линни.
— Юнис предлагает способ обуздать демографический взрыв, — пояснил я.
Линни хихикнула. Юнис оскалилась и попросила передать сливки.
Проводив их, я уткнулся в карту местных дорог и, вспоминая неточные ориентиры Юнис, все же добрался до племенной фермы Перри, к дому Джефферсона Л. Рутса, помимо прочих титулов, председателя Ассоциации коннозаводчиков. Слуга в белом костюме без единого пятнышка провел меня через дом во внутренний дворик — патио. Дом представлял собой набор холодных бетонных коробок с грубо оштукатуренными белыми стенами и голыми деревянными полами. Патио было затенено вьющимся по решетчатой крыше виноградом. Посреди дворика стояли низкий столик из стекла и металла и легкие удобные кресла. Из одного из них с приветливо протянутой рукой поднялся Джефф Рутс, толстый человек с брюшком, которое противоречило здоровой жизни на ферме. Вероятно, его тревожил собственный вес. Вопреки распространенному мнению о жесткости американцев, у Рутса манеры были мягкими, но в них таилась сила, видимая, но не натужная, как при работе мотора «Роллс-Ройса». Он носил легкий тропический городской костюм, и, пока я сидел у него, деловитая девушка-секретарь подошла и напомнила, что человек в Майами, с которым он должен говорить, никогда никого не ждет.
— Выпьете? — предложил он. — Очень жарко. Что вы хотите?
— Лимонный сок, — попросил я. — Или лимон.
Я получил сок лимона, у меня на глазах выжатого на накрошенный лед. Хозяин выпил тоник и сморщился.