— Вот и посмотрим.
Ужинали молча, и только под самый конец Антон, подняв глаза от тарелки, спросил:
— Мама, ты заходила к нам в спальню?
Ирина Дмитриевна удивленно посмотрела на сына:
— К вам в спальню? Да, заходила, Анюта утром что-то подтирала и швабру забыла унести, так я забрала. И пыль протерла везде, раз уж зашла, а то Анюта работой завалена…
— Больше не заходи.
— Антон! — ахнула Аня. — Ты что говоришь-то?!
— Вы обе слышали. Больше не заходи и ничего руками не трогай.
Антон поднялся и ушел из-за стола. Аня сидела, опустив глаза, и чувствовала, как горят щеки. Было так стыдно, словно эти слова произнес не Антон, а она сама. Свекровь тяжело встала и принялась молча убирать посуду. Свекор так же молча ушел к себе. Аня загрузила посудомоечную машину, протерла стол, убрала остатки ужина в холодильник и, повинуясь порыву, подошла к Ирине Дмитриевне и обняла ее:
— Не обижайтесь… на него просто накатило что-то, перебесится. А со шваброй и пылью… это я виновата, закрутилась и забыла…
— Ты тут ни при чем, Анюта, — проговорила свекровь, поглаживая ее по руке.
С лестницы, ведущей на второй этаж, раздался голос Антона:
— Аня! Ты идешь спать или нет?
— Иди-иди, — шепнула свекровь, поцеловав Аню в щеку. — И внимания не обращай. Спокойной ночи.
Сквозь пелену крепкого утреннего сна Аня никак не могла разобрать, что происходит. Казалось, что ей это только снится — вой сирен «Скорой помощи», суета на первом этаже, обеспокоенный голос свекра. Открыв глаза, она поняла, что все происходит наяву, и в доме почему-то врачи. Накинув халат, она бросилась вниз по лестнице. Антона не было — он уезжал на работу рано утром. Из спальни родителей доносились голоса. Аня осторожно вошла туда и замерла на пороге — двое медиков укладывали на носилки что-то запакованное в черный пластиковый мешок. Переведя взгляд на Андрея Петровича, Аня зажала руками рот, догадавшись, что происходит.
— Вот так, Анюта… — слабым голосом произнес свекор. — Вот так, значит…
— Антону… надо Антону позвонить… — прошептала Аня. — Господи, как же это?
Врач со «Скорой» что-то говорил Андрею Петровичу, но Аня не могла разобрать слов, как будто совершенно оглохла. В ушах шумело, и никакие звуки не прорывались через этот мерный тихий шум. Она с трудом заставила себя подняться наверх и набрать номер мужа. Антон ответил не сразу и, разумеется, раздраженным тоном:
— Я на работе.
— Антоша… мама… с мамой… — Аня не могла произнести вслух страшную фразу, она застревала в горле, причиняя боль.
— Что случилось? — изменившимся голосом спросил муж. — Что с мамой?