Aide-de-camp взглянул на нее так, словно увидел в первый раз, и пробормотал:
— Уверен, что никто не в состоянии рассердиться на такую красавицу, как вы.
Эти слова он произнес на родном зыке, и Титания улыбнулась.
— Благодарю вас, сударь, за любезный комплимент. Как вам наверняка прекрасно известно, нет ничего хуже, чем опаздывать, но при этом делать вид, будто явился вовремя.
— Я сообщу вам обо всем, что происходит, как только узнаю об этом сам, — пообещал aide-de-camp. — А вот если бы вы сумели как-нибудь успокоить принца Фридриха… а то он буквально рвет и мечет.
Титания взглянула на него расширенными от удивления глазами, но ничего не сказала. Она лишь подумала, как это похоже на германцев — впадать в бешенство, если что-либо идет не так. Наверное, тевтонская кровь в жилах принца Фридриха дает о себе знать, раз он ведет себя столь неподобающим образом.
Однако было бы ошибкой терять время, и потому она поспешила к Софи с программой.
— Ты как раз вовремя, — резко бросила Софи, завидев ее. — Фридрих говорил мне, что, если ему представится такая возможность, он добьется, чтобы эта страна управлялась более эффективно. Но, насколько я понимаю, они намерены в этом помешать ему только из-за того, что их вполне устраивает нынешний расслабленный и ни к чему не обязывающий образ жизни.
Титания предпочла промолчать.
Она лишь подумала, хотя и не отважилась высказать столь крамольные мысли вслух, что крайне недолюбливает принца Фридриха и что ей очень жаль, что Софи придется теперь мириться с таким супругом до конца жизни.
День свадьбы начался крайне неудачно.
Софи ударила Титанию щеткой, потому что волосы ее под вуалью были уложены не так, как ей того хотелось.
Она впервые позволила себе подобную грубость, отчего Титания разозлилась на нее, но решила сдержаться, поскольку сочла неудобным устраивать сцену в столь знаменательный день.
Поэтому она сделала Софи новую прическу, хотя и подумала про себя, что она ничем не отличается от прежней.
Затем они спустились в холл, где их уже дожидался лорд-камергер, чтобы сопроводить Софи в кафедральный собор, поскольку принц Фридрих заранее отправился туда.
Софи недовольно заметила, пока Титания помогала ей облачаться в платье:
— Меня должен был передать[13] ему сам король, но он отказался. И теперь я полагаю унизительным для себя удовольствоваться для этой роли лордом-камергером.
— Какая жалость, что дядя Эдвард не смог приехать! — вставила Титания.
— Папа был бы крайне недоволен, — проворчала Софи, — поскольку со мной обращаются далеко не с тем почтением, которое он полагал бы обязательным.