.
Ей казалось, будто ее молитвы на крыльях любви возносятся на небеса и обязательно будут услышаны Господом.
В конце концов она сообразила, что сложившееся положение грозит смертельной опасностью не только королю, но и ей самой.
— Я — никто, — прошептала она. — Если я умру, никто даже не обеспокоится, а вот если погибнет он… то все, что могло принести пользу этой стране, так и останется неосуществленным. И народ будет скучать и тосковать о нем, пусть даже не отдавая себе в этом отчета.
Она молилась до тех пор, пока не услышала, что пожаловали служанки с горячей водой для ее ванны, как делали всегда перед ужином.
Она с огромным трудом держала себя в руках, разговаривая с горничными на их родном языке, и надеялась, что выглядит спокойной.
Сегодня вечером она заявила им, что у нее болит голова, и потому она не сойдет к ужину, а просит их принести ей легкие закуски прямо в комнату.
Они очень озаботились тем, что ей нездоровится, и потому, чтобы ее притворство не раскрылось, приняв ванну, она улеглась в постель и обессиленно откинулась на подушки.
— Надеюсь, с вами ничего серьезного, мисс, — сказала одна из горничных. — Здесь иногда свирепствует лихорадка, и тогда люди чувствуют себя очень плохо.
— Со мной все будет в порядке, — ответила Титания. — Я просто немного переутомилась.
— Это все ваши катания верхом, — вставила другая служанка и продолжила: — Я слыхала, что его величество привез раненого маленького мальчика к его матери, когда ездил верхом на прогулку сегодня утром.
— Кто рассказал вам об этом? — спросила Титания.
— О, да все об этом только и говорят внизу, а весь город поражен добротой нашего короля.
Титания не смогла сдержать улыбки, поскольку надеялась, что именно так подданные станут отзываться о своем повелителе.
Она лишь опасалась того, что Софи узнает о ее совместных прогулках с королем, поскольку служанки, ухаживавшие за ней, естественно, были осведомлены об ее утренних экзерсисах.
Когда они пожаловали, она уже вышла из комнаты, а по возвращении сменила костюм для верховой езды. Титания взяла с них слово, что они никому не скажут о том, что по утрам она катается верхом.
И вот теперь она задавалась вопросом, представится ли ей вновь такая возможность.
Она решительно не представляла, что станется с Софи после того, как король вынесет обвинение принцу Фридриху, и ей даже не хотелось думать о том, какое наказание предусмотрено в Велидосе за государственную измену.
Зато она прекрасно знала, что в таких случаях в лондонском Тауэре осужденному отрубали голову.
Титания пребывала в таком волнении, что не смогла съесть ни кусочка тех изысканных блюд, что ей подали в спальню на ужин.